Утро и спешащее за ним солнце еще не успели полноправно захватить территорию Даргааза, как Гриффит уже ковырялся с одним ночным пациентом. То была не молодая, но еще не больно старая женщина, что жаловалась на постоянные боли в животе, во рту и в левой ноге. Осмотр дался с трудом, она никак не хотела снимать с себя и первой слой из многих одежды, жестами молясь и шепча, что предаст своего дорогого покойного супруга, которого она сама как-то поздним вечером и прибила сковородкой. Единственное, что получилось это вырвать гнилой зуб. Крови было много; больная упала без сознания на пол. Трогать старую мегеру врач не торопился, лишь смотрел сверху и думал: «Стоит ли закончить осмотр в таком положении или подождать её возвращения. Вот в чем вопрос. Быть или не быть извращенцем? Да. Именно так будет орать на каждом углу эта пятислойная вдова. Быть или не быть? Вот в чем вопрос…»
Быть или не быть Гриффит так и не решился. Более того раздался стук в дверь, отчего пациентка была оставлена на неизвестный реабилитационный период дабы прийти в чувства.
На пороге стоял потрепанный жизнью человек и плохо пах.
– Врач? – Спросил он тут же.
– И вам доброе утро, ароматный вы наш, – представительно вытирая грязной тряпкой испачканные в крови руки, улыбнулся Гриффит. – Чем имею честь?
– Дело есть… В повозке, – ответил человек, тут же развернулся и поскакал по ступеням вниз к, как уже сказалось, повозке.
Холодный ветер распушил редкие волосенки на голове врача-вампира. Настроение как-то быстро упало и по ощущениям вставать не собиралось уже вовсе.
– Утро еще не началось, а уже трупы привозят,– забубнил себе под длинный нос Гриффит и последовал за сборщиком падали.
Труповозка была, что необычно, почти пута. Из-под серых, пыльных и сальных простыней торчали всего две бледные ноги, отдающие синевой и соответствующим запашком. Сборщик стащил на землю одинокий вытянутый мешок, развернул и показал врачу свою находку.
Засунув тряпку за пояс, Гриффит воодушевленно похлопал сборщика по плечу и присел подле трупа.
– Какая интересная картина. Живописью не увлекаетесь? – Спросил он как бы невзначай и шуткой погонщика труповозки, а затем более серьезно вернулся к трупу. Не брезгуя, приподнял веко, оглядел зубы. – Весь испачкался. Мой вердикт: пациент мертв. Хо-хо. А что это у нас здесь?
Вообще мертвец со стороны выглядел словно умер от того, что не сходил по нужде. Руки его сильно сжимали одежду возле паха. И явно сжимали неспроста.
Гриффит с силой расковырял мертвую хватку и цокнул языком.

Гриффит, вновь вытирая руки тряпкой, согласился с другим мужчиной, который также с интересом оглядывал привезенный труп, что вовсе не крысы распотрошили беднягу.
– Крысы бы выели много, глаза, к примеру, во рту бы тоже поковырялись, да и после крыс собак-то немерено бегает. Вообще, хорошо сохранился, – он наклонился ниже, снова со вздохом присаживаясь на колено и рассматривая грустное бледное лицо, где из приоткрытого рта синих губ торчал не менее посиневший язык.
Пробормотав «бедняга», врач поднялся и дрогнул, заметив как с порога его дома покачиваясь, выходит некогда лежавшая без сознания вдова.
Между тем, к нему обратился неизвестный приятель сборщика трупов. Внешность его было донельзя знакомая; такие лица обыкновенно крутятся в голове, подсказывая кому они могли бы принадлежать. Однако Гриффит никак не мог вспомнить.
– Я хочу, чтобы вы обследовали тело и вынесли окончательный вердикт. Деньги заплачу, – сказал тип со знакомой внешностью.
При слове деньги, Гриффит не думал и сразу же кивнул, крепко пожав руку заказчику.
– Конечно, конечно. Как можно отказать такому обаятельному человеку, – сжимая и потрясывая руку, улыбался Гриффит. – Как скоро вам нужен результат? – А потом шепотом добавил: – И, если не секрет, чем так интересен этот мертвец? Хотя, думаю, это уже не моё дело. Хе-хе.
– Фа сто же это творится то такое?! – Вдова спустилась наконец с лестнице и, к несчастью увидев труп, стала бурно обсуждать, реагировать и шепелявить. – Люфи фоблые! Посему тута мелвец лежит? Сто за безоблазие?! Люфи тут лесатся, а они тлупов навозют! Засем, сплашиваю, щелбатая твоя башка, мелтвека пливолок сюфы? Нессастный!
Гриффит нежно положил руку на плечо вдовы и принялся ее успокаивать. Но та, встретившись с ним взглядами, уже не могла остановиться. Теперь среди её крика можно было различать такие фразы, как: «извлащенсы власи», «мелзкие мужсины», «глубияны и тлуполюбы», «волье и навозоефы» и многое другое.
Сборщик, давно не обращая внимания на женщину, печально вздохнул:
– Бедный Счастливчик. Как везло ему в картах! Видно всю удачу в них и спустил...  Честный вор, свой, а оно это как... А?
Гриффит улыбнулся, подбадривающе похлопал труповоза, запомнил его слова.
– Теперь надо бы затащить его туда, – врач указал вверх на дверь, путь которой лежал по ступенькам. – Спасибо, друг мой.
– Так когда, говорите, нужен результат? – Обернувшись к заказчику, снова поинтересовался Гриффит.

Стража, что по норову сровне с волчьим оскалом и жесткостью, пожаловала сразу же как только сборщик трупов скрылся за дверью вместе с окоченелым загадочным телом. Телега, что встала поперек дороги, была первым признаком недовольства, которое раскармливалось дальнейшими попреками и часто оборачивалось тяжкой участью для обычных граждан. По молчаливому приказу владелец пустой телеги замахнулся прутиком и погнал волов дальше, извиняюче кланяясь и удаляясь всё дальше и дальше от неприятной пары стражников.
Немногие могут похвастаться, что на короткой знают Волчью Стражу, но и редко кто решит в лоб плеваться недоброжелательностью, как только что сделал заказчик с делом о трупе. Обозвав одного блюстителя порядка неприятным для него сравнением, поспешил мгновенно скрыться, что даже врач воочию не успел увидеть в какой именно стороне последний раз мелькнула пятка Роланда Брана. Гриффит, а вернее Бенедигврам знал в лицо этого хитрого и неуловимого мастера кражи, взлома и красного слова. Однако стражникам на твердые вопросы он пожимал плечами и глупо улыбался, объяснившись, что впервые видел этого человека. Про телегу сообщил, что самолично остановил погонщика, чтобы поинтересоваться не находил ли он интересных мерзавцев, коих не жалко под нож пустить. Чета дежурных сплюнула, поправила шлемы, ругнулась на собравшихся зевак, замахом копий распугала всех и отправилась дальше по дороге патруля.
Гриффит смотрел в след крупным стражникам. Не в первой ему нагло врать даже таким свирепым, как на лицо, так и на деле. Такие не привыкли мириться с ложью, и обман наказывается строго, очень строго.
Железное кольцо звякнуло и дубовая дверь плотно закрыла проход на улицу, перекрыв дорогу холодному ветру. На грязной циновке, служащей для жалующихся на всё что угодно прихожан обыкновенной дверной тряпкой, лежало тело, снова накрытое мешковиной, но уже не перетянутое веревкой. Половина мертвого лица была на виду. Глаза с обледеневшими ресницами плотно зажмурены – вероятно, бедняга понял, что от смерти ему уже не убежать и принял последнюю детскую защиту: закрыл глаза и принялся вспоминать всё хорошее, что жизнь давала; увидел родных, еще живых или уже ушедших, скорбь по которым выдавила слезы, но они не потекли, поскольку некто вспорол бедняге низ живота и внутренности поспешили вылезти наружу. Несмотря на закрытые глаза, человеку умирать не хотелось, и руки инстинктивно принялись прижимать рану, старались помешать свершиться неизбежному и, возможно, возвратить все вываливающиеся органы на место. Несколько ударов по голове исправили борьбу. Били обухом. Не менее семи сильных ударов. Левая затылочная доля спрятана за твердой коркой крови, оттаяв станет мягкой. Волосы надо лбом выдраны: некто жестко схватил, приподнял, чтобы убедиться в «готовности» клиента. Напоследок под ребро воткнули нож по самую рукоять, осталась печатка эфеса, что удивительно и занимательно, поскольку слабо угадывался рельеф узора.
Поднявшись с колена, вновь прикрыв мешковиной тело, Гриффит схватился за тряпку и по обыкновению старательно вытер руки. Выпачканный лоскут уже давно пришел в негодность и чистоту посеять уже не мог, только хуже делал. Однако даригаазский хирург-вампир не придавал этому значению, полностью отойдя в уголок раздумий. Ведь если присмотреться, то можно заметить, что живот не был порезан вскользь острым лезвием. Его как будто откусили, но не до конца, оставляя мучения и боль.
Старый стул скрипнул по весом садящегося врача. За окнами гулял ветер и неприятно завывал. Этот вой наводил на разные мысли. Неужели бедняга подвергся нападению собаки, а потом был избит и дорезан. Или же животное пришло уже после нападения людей и довершило начатое. Тогда почему ничего не съело? Органы по виду не отравлены, нужного цвета и величины. В чем же тогда дело?
Гриффит задумчиво проводил пальцами по бороде. Перстни на его пальцах играли на проникающем через окна дневном свету, переливались почти все ми цветами радуги, когда то и дело двигались или неожиданно замирали, словно натыкались на долгожданное решение.
Отчего Роланду Брану, известному среди тех еще мерзавцев, понадобился отчет о состоянии тела и смерти этого неудачливого человека? Зачем платить за уже мертвого? Может ли он что-то сказать, сообщить настолько важное, что стоит денег? Увы, бедолага не поднимется и не заговорит на чистом диалекте, что с ним приключилось и кто стал причиной его гибели. Тем не менее Гриффит неустанно следил за спрятанной в мешковине фигурой будто и вправду ожидал того момента, когда та раскроется и разговорится правдой-маткой.
Шло время, труп всё также покоился на циновке, а хирург на стуле. Даст ли тщательный осмотр больше информации, чем то, что удалось выудить при вторичном осмотре, но уже в доме – Гриффит не был уверен. Он встал, покопался на столе, отыскал перо, наскреб чернил и на уголке пергамента изобразил то, что увидел на теле мертвого. Рисунок напоминал эфесову печатку.
Торопиться докладывать новости вампир не желал. Он приготовил себе еду, потрапезничал, выпил, закусил, почитал древнюю рукопись о драконах, принял нескольких больных и лег спать.
На следующее утро, завернутый в теплые одежды, перевертыш заглянул в «Приют Гробовщика».

Как на подбор белые зубы встретили улыбкой хозяйку трактира – высокую представительницу дикого народа, наделенного могучей силой, как мужчин, так и женщин, выдающими не только суровым нравом, зеленым цветом кожи, но и необычной структурой челюсти, где нижние клыки, подобно вепрю, торчали из-под нижней губы. Имени этой прелестной и в то же время страшной женщины Гриффит к своему разочарованию не помнил.
– Здравствуй, милейшая моя! – С порога он в приветствии расставил руки, словно пытался издалека взять в объятия стоящую за столешницей хозяйку «Приюта гробовщика». Она заметила знакомого сразу и широкие брови, хмурясь, стали похожи на букву V. Некоторые завсегдатаи обернулись на громкое появление известного всем эксцентричного хирурга и кровососущего врачевателя, другие поспешили оставить насиженное место и недопитое пиво, чтобы справиться у доктора о беспокоящих проблемах здоровья. Не успел Гриффит подойти к орчихе, как был завален вопросами о постоянно ноющей спине, извечной геморрое, неистовой диарее, катастрофической аллергии, зудящего паха и о многом другом, на что был положен краткий ответ:
– Все, кому нужна врачебная помощь могут обращаться ко мне сегодня. А поскольку сегодня суббота, то прием начнется в шесть часов вечера. А сейчас, извините, у меня есть важные и неотложные дела.
Сделав объявление и немного расстроив просящих, Гриффит дошел наконец до хозяйки, оперся на столешницу, доведенной до блеска словно озерная гладь, замерзшими руками и еще раз поздоровался с хозяйкой.
– Как там, кстати, детвора твоя? Не хворает? – Перевертыш натурально огляделся, никто не мог сказать, что он делает это с опаской и подозрением, что за ним следят, и, наклонившись ближе к женщине, сообщил ей: – Передай, дорогуша, эту записку одному знакомому. Ты знаешь о ком идет речь и не надо делать такие глаза. Трактирщики те еще контрабандисты, это, понимаешь ли, как аксиома, не оспариваемая теория и самое истинное утверждение. Так вот, передай ему лично в руки. Ну, мне пора, будь здорова, не болей, – добавил вампир уже более звучным голосом.
А вот, что гласила записка:
Заходите ко мне. К полудню. Есть новости

Непривычная тишина, стоящая вокруг, резко нарушилась, когда хозяин своего дома переступил порог. Голос, что исходил из тени, напугал хирурга, что тот отшатнулся и приготовился дать отпор проникшему через окно разбойнику. Однако присмотревшись, Гриффит узнал того, кому принадлежал этот холодный и в то же время спокойный баритон. То действительно был настоящий разбойник.
– Вы, сударь, меня напугали, – сказал хирург, снимая с плеч шубу и накидывая её на деревянную вешалку, криво прибитую к стене у входа. Он хотел сказать несколько слов об этом бестактном проникновении в чужие имения, но спохватился, вспомнив, кто находится перед ним и каким влиянием обладает этот хитрый опасный человек. – Пройдемте к телу.
Труп покоился всё там же, где его и оставил доктор: посреди самой дальней комнаты, где находились медицинские инструменты, аккуратно завернутые в тряпичные лоскуты, где на высоких полках торчали толстые корешки научных трактатов, а на одной стене висела коллекция всевозможных костей, стоял широкий дубовый стол, на котором и лежал в своем обыденном состоянии мертвец.
Гриффит снял скрывающее нагое тело покрывало и явил глазам своему гостю бледное, изуродованное тело. Замерзшей крови не наблюдалось: педантичный хирург кропотливо вымыл объект изучения, – а все некогда вываливающиеся наружу внутренности лежали в специально отведенном для них месте, на маленьком квадратном полотне на том же столе, что и их хозяин.
– Прежде, чем мы приступим, – Гриффит алчно улыбнулся, – хотелось кое-что обсудить. Первое, оплата. А второе, – он медлил, казалось, опасаясь говорить ранее обдуманные мысли вслух, – вы должны гарантировать, что меня никаким боком не будет касаться это истории, непонятно во что выплывшая. Даете ли мне вы свое честное слово? Или же стоит подписать бумаги?
За окном громко бранилась стая воробьев. А капель продолжала свое однообразное пение.

Мастером взвешивания набитых звонкими монетами мешочков, Гриффит с соответствующей миной оценил предоставленную оплату и, с укором посмотрев на Роланда вора, спрятал деньги так, чтобы тот не мог видеть.
– О, – запел вампир, размахивая руками около многочисленных дверцей шкафа, запираемых на ключ. – Бумаги работают на руку тем, кто их ценит. Ценные бумаги на вес золота. А этот вес вы, многоуважаемый, мне уже передали.
Гриффит развернулся, почесал морщинистый лоб грязными ногтями и, оскалившись самой доброжелательный улыбкой, пригласил гостя к осмотру.
– Прошло уже немало времени, но всё же вглядитесь вот сюда, – он указал на место возле правого легкого, где еще угадывался размытый рельеф. Однако что-то остановило вампира от высказывания о печатке эфеса кинжала, вероятно, единственного в своем роде. – Посмотрите, какой красивый у него тут шрам! Загляденье. Касательно смерти этого бедняги. Издевались над ним долго. Несколькими мерзкими способами и разным, так сказать, оборудованием. И этот добрый малый, скажем так, смирился с тем, что его сейчас будут бить. Возможно даже ногами.
Шутку вор не оценил, поэтому немного расстроенный хирург, цокнув языком, продолжал:
– Клок волос выдран; следовательно, его либо держали, что он рванул, либо выдернули сами. После приправив ударом, вероятно, палки. После того, как он ослаб, но брыкаться не перестал, острое лезвие поперек живота всё исправило. Тем не менее, это его не убило. Должно быть, они еще мило побеседовали, пошушукались, обменялись пожеланиями на ночь и уже только после воткнули ему нож по рукоять. Не скажи, что он не мучился, еще как мучился, но с такими ранениями долго протянуть он не мог.
Гриффит оперся руками о стол, задумчиво осматривая лицо трупа, но краем глаза наблюдая за реакцией и поведением подозрительного субъекта своей квартиры Роланда Брана.

Неожиданно раздавшийся стук в дверь напугал доктора так, что тот подпрыгнул на месте, схватившись за сердце.
– Именем Наместника, откройте дверь! Волчья Стража! ¬– Представился барабанящий в дверь, казалось, пытаясь её выломать.
Гриффит испуганно посмотрел на сохраняющего спокойствие вора и, моргнув, обнаружил, что тот  волшебным образом исчез, словно растворившись в сумраках дома.
Стучали настойчиво.
– Откройте дверь, господин Гриффит!
– Открываю, господин стражник! – Закричал в ответ Гриффит, кидаюсь то в одну, то в другую сторону. Голова загудела от нахлынувших предположений и от стука.
Накрыв полотном труп человека, хирург вытер ладони о фартук и, прилизав к лысине оставшиеся волосы, с радушием отворил дверь.
– Здравствуйте! Чем могу быть полезен? Часы приёма уже окочены.

Стража всегда имела сильное влияние на большинство законопослушных граждан, навевала страх или приучила к уважению, некоторые с трепетом смотрели на проходящих усталых от жизни стражников и завистливо вздыхали. Однако меньшинство, другая часть не особо послушных граждан, не считающихся с законами, также как и с их блюстителями, плевала с самой высокой колокольни, в буквальном смысле слова, на только что отчищенные до блеска шлема и кирасы стражников. Перевёртыш Бенедигврам был в числе меньшинства. Поэтому кроме мысли «пора делать ноги» его ничего не заботило.
Они нашли мертвеца, аккуратно застеленного одеялом из мешковины. Они с порога обвинили его в соучастие в убийстве и укрывательстве. Они сделали из него чудовищного некроманта, что терзают людей и творит страшные вещи в черте города, не имея на это никакого письменного разрешения.
– Давайте, господа-стражники, разбираться на месте, – спокойным голосом отозвался Гриффит, словно перед ним не стояла группа обученных людей из Волчьей Стражи, а крепко заваренный чай с поднимающимся вверх змеей паром. – Объясните мне эти ваши подозрения. Где доказательства? Мертвец? Это утром привезли беднягу. Думали выкарабкается. Отнюдь. Не сумел. А письменное разрешение  властей на несанкционированные эксперименты с некромантией в черте города у меня, – Гриффит также сузил глаза и браво усмехнулся в квадратное лицо стражника по имени Маркус, – имеется.
– Не хотите ли чаю, господа? – как не бывало спохватился врач.
Если уж и удирать,  думал перевёртыш, то нельзя забывать ни инструменты, ни некоторые дорогие мне книги. А бежать с огромными сумами в руках и на спине равноценно поимке.
– Мать вашу, – вслух заругался перевёртыш, – думал, что здесь, в Шватэнторне такого не будет. И тут стража везде суёт свой длинный нос.

– Я совершенно с вами, господин Маркус, согласен! – эмоционально воскликнул Гриффит, ударяя кулаком в раскрытую ладонь. – Эти, как вы точно выразились, аураннские, если не ошибаюсь, кастратики, совершенно не умеют думать своими аураннскими мозгами! Вообразили, что здесь ничто иное, как бал кошмарной твари, да извинят меня наши власти и Наместник. Однако в деле истинном мы сплоченное государство с развивающейся экономикой, мастерами-политиками, наделенными лишней властью чиновниками и всякими другими представителями столь высокого положения.
– Может на обработку его, а? – вампир, вздрогнув, выглянул из-за широкого плеча Маркуса, чтобы рассмотреть того, кто высказал такое страшное предложение. Однако спокойствие не пришло даже тогда, когда командир жестом отмел это страшное предложение; Гриффит был приглашен отойти в гостиную.
Маркус заговорил, не громко. Рассказал он всё то, что любой прохожий мог бы заметить, будь он неустанным стражем-соглядатаем перед домом хирурга. Однако перевёртыш не мог знать, что тело, лежащее ныне у него на рабочем столе, принадлежало мастеру перевоплощений, шпионажу и просто доноса. Информатор теперь явно не напоминал представителя своей профессии, а вот на выпотрошенную кухаркой рыбу – еще как. Заказчик, тот хорошо платящий господин, что ловко ушел в тень при появлении меча закона, вероятно пытается… А что он пытается? Раз доносчика убили, зачем нужно проводить расследование как это сделали и что было замечено на теле бедняги? Если только на нем не осталось следов, подставляющих некую организацию, что переживает за свою не пошатанную репутацию. Значит убийством занимались либо новички, либо олухи, либо новички-олухи под присмотром внимательного ока эксперта в деле потрошения рыбы, который в самым значимым момент направил это своё внимательное око совершенно в другую сторону и тем самым став экспертом-олухом.
– Я не отрицаю, господин, – строго сообщил Гриффит, – что тело было привезено ко мне до полудня сборщиком трупов и оставлено, как рабочий материал, расходник для практики. Или вы считаете, что тренироваться лучше на живых пациентах? И что вы желаете услышать? По порядку? Пожалуйста. Вчера я занимался рассечением нервов этого, как вы выразились, информатора. Однако то было бессмысленно поскольку труп уже давнишний и я плюнул на это дело. Поразмышляв немного во-он в том темном уголке, ко мне пришла мысль проветрить помещения от вони да и самому проветриться. Вы, наверное, обладатель отличного сторожевого нюха и заметили душок, летающий в моих скромных апартаментах. «Приют гробовщика» так звалось заведение, полагаю, вы слышали о нем. Люблю тамошнюю хозяйку: дама в теле, а какой характер – ух! По возвращению домой, уселся за книги. Трактат о «нестабильности человеческой природы» сударя Идриуса Приспокса затянул меня до четырех часов утра. С шести я принимал больных.
Гриффит нахмурился.
– Более того, почему вы удостаиваете меня личным временем и пространством, рассказывая всё по порядку? Почему просто не арестуете, как обычно делаете с настоящими преступниками, раз у вас имеются какие-то там доказательства. А они имеются, кстати?

Отредактировано Бенедигврам (2016-05-01 11:55:21)