Он никогда прежде не бывал в Марбелье, и будь его воля, не был бы здесь еще столько же. Маленький городишко на маленьком острове с маленькой гаванью – что здесь интересного? Конечно, иной бы ответил – спокойная жизнь, но сейчас Алонсо мог бы с ним поспорить на ящик лучшего паго – и распить потом его с королевой, вдвоем посмеиваясь над простаком. Уверенности только прибавлял тот факт, что в заливе до сих пор тут и там виднелись черные маслянистые пятна, в которых серебрилась дохлая рыба.
А до того, подумал Алонсо, вода здесь была красной. Что дальше? Она побелеет? Какой еще яд выльется сюда?
Одно он мог сказать точно – здесь не обошлось без колдовства. Неважно, наслали ли все это ведьмы, или они просто вскрыли дремавшие в глубинах моря силы, но два бедствия не могут напасть так сразу, один за одним.
Ему не нравилось это задание. Не нравился этот проклятый город, этот залив, залитый черным маслом и забитый мертвой рыбой, не нравился попутчик, невесть зачем приданный дураком-инквизитором. Тот и сам бы отправился на Марбелью, если бы не «дела», а на самом деле, как подозревал Алонсо, банальная трусость. Еще и в напарники ему выдали какого-то странного парня с белесыми глазами. Алонсо с большим удовольствием прирезал бы его в дороге и спустил бы за борт, но парень оказался слишком осторожен даже для ушлого перевертыша, а привлекать специальные способы он пока не хотел. Возможно, от красношляпника и будет толк.
Завидев бордовые плащи охотников, писарь застыл как вкопанный, лишь перо подрагивало в скрюченных пальцах. А увидев свернувшуюся на плаще Алонсо змею, облегченно выдохнул.
- Добро пожаловать на Марбелью, добрые сеньоры! – провозгласил он. -  С таких людей плату за швартовку брать просто стыдно, - эти слова заставили улыбнуться уже спускавшегося по трапу капитана. Он все же не прогадал, взяв на борт опасных пассажиров. – Полагаю, вам…
- В ратушу, - угрюмо буркнул Алонсо, и писарь мгновенно замолк. – Покажешь дорогу. Идем, Педро, или как там тебя, - бросил он попутчику.

Ступить на твердую землю было райским наслаждением для охотника на нечисть. А земля та была совершенно далеко от вышеупомянутого определения. Тем более для охотника. Таким как он следовало бы держаться подальше от этих мест, от этих островов, где, вероятно, на средневесовую душу населения приходится по одной худенькой ведьме. Убийц ворожеек  не жалуют в ...
– МАР-БЕЛЬЕ! Марбелье! – Завопил спускающиеся по реям юнга с синющим фингалом. – Прибыли! Ура!
Его быстро заткнули.
Капитан провожал взглядом двух пассажиров, от которых его закаленный желудок коробило по всей Розе Ветров. Их встретил присланный писарь, по законам этики поприветствовал на родине своей и по просьбе проводил в ратушу.
Одного, как смекнул капитан, карем уха пойма брошенную фразу уходящих, звали Педро.
– Проклятые педрожопники, – ругнулся он и сплюнул в море.

Ижец в это же время последовал примеру капитана: сплюнул и убил взглядом своего напарника. Тем не менее в голосе его не чувствовалось ни раздражения, ни злости, ни желаемой угрозы.
– Моё имя Ижец. Ижец из Багровцев, – повторил он, сделал паузу, обдумывая подходящие слова. – Разве представители твоей профессии не должны иметь нормальную память, а не дырку, как у портовой ш...
Чайки яростно заорали, глуша последнее слово охотника на ведьм.
Инквизиция, разнюхав о случившимся на островах Иссолы, смахнула пыль со своей необъятной задницы, как часто говаривали мастера мечей в Каэр Ллин, пернула и решила снова сделать какую-то хреноту, послав разбираться во всем охотников. Ижец был приставлен к личному и поверенному следователю королевы Марселы де Исоль по имени Алонсо, человека опытного, расчетливого. Идея ошиваться около этой личности не понравилась Ижецу сразу, как только он узнал о приближающемся задании, когда наконец-то таки добрался до собственной кровати. К сожалению, скрипя зубами, пришлось повиноваться. Более того, обязанности требовали доносить всю информацию по продвигающемуся следствию.

Отредактировано Ижец (2015-09-16 08:34:00)

Ижец на грубости реагировал всегда одинаково: сжимал кулак и без раздумий врезал им по причине раздражения. Сейчас кулак также сжался, но здравый разум вместе с постоянно возникающими голосами возопил об обратном, мол, ни в коем случае, ведь о последующих отношениях сотрудничества можно поставить крест инквизиторского производства и использования. Поэтому когда приближенный королевы договорил и, на каблуках развернувшись, снова направился за провожатым писарем, Ижец гневно пнул невинно лежащий мешок, который, к удивлению, даже недовольно хрюкнул и отполз.
По пути попадались разные угрюмые лица, вслед плюющие и мастерски сквернословящие. Под такое неприятное сопровождение и завершилось их путешествие до ратуши: каменного здания с торчащим шпилем, где, как позже выяснилось, по вечерам бил колокол.
Их ждал губернатор вместе со своими подчиненными чиновниками, что неспокойно держали руки на надутых от довольства животах. Разговор, вернее, нытье об основной проблемы велся на исольсском языке, мало понятном багряннику. Тот стоял, чувствуя себя отсталым олухом, рядом с Алонсо, шмыгал носом, гулял глазами по зале, по лицам и думал о своем. Многие перешептывались, глядя на прибывших, фыркали и корчили странные рожи.
Когда губернатора таки перебили и он смущенно запнулся, Ижец спросил у своего спутника:
– Что он сказал? Что?
Мгновение спустя позади них зашевелилась фигура и незнакомая женщина предстала перед заморскими следователями.
– Приятного дня, сеньоры, – поприветствовала она их и очаровательно улыбнулась.
Ижец кивнул и вежливо тронул край шляпы.
– Как я понял, – снова обратился охотник к Алонсо, – она поздоровалась? Гулья задница, какой же у них мутный язык!

Вышедшая на свет сеньорита де Лагос заговорила на кармартенском, чему Ижец был чрезмерно рад. Не хотелось разгадывать о чем беседуют зажравшиеся и напуганные чиновники. Правда, их как ветром сдуло после того, как королевский следователь грубо распорядился поговорить без свидетелей.  И почему исолльсский губернатор и его бюрократы-прихвостни так покорно покинули ратушу, их место работы по праву? Отчего пригласили именно эту женщину, от которой за версту несло хитростью и капризами, ставящих под угрозу жизнь? Почему этот следователь злой, словно спущенная с цепи голодная псина? Почему их еще не накормили?
Ижец думал над этими вопросами и рассматривал сеньориту де Лагос. Она не была сказочно красива, но по крайней мере и уродство обошло её стороной. Поговаривают, что на Исолле процветает женское благолепие вместе с их горячим нравом и любовной похотливостью.
ГОРЯЧА БАБА! УХ КАК ХОРОША
да, милая мордашка
По волшебному мановению мебель сама подскочила к ногам пришельцев, приглашая присесть и отдохнуть. Сомнения развеялись: сеньорита де Лагос – разукрашенная колдунья.
Алонсо уселся. Ижец последовал его примеру.
– Какие у вас интересные украшения, – не представившись, заметил охотник, робко улыбнувшись. – Верно. И тот, кто прибыл с Большой земли проделал большой путь. Перекусить бы да и обсудить всё.
Ижец оглянулся на следователя.
– Или вы, сеньор, не голодны и хотите сразу перейти к основному?

Отредактировано Ижец (2015-10-22 20:43:00)

«Ивонна де Лагос, туземная ведьма, носит зачарованные украшения, хлопает в ладоши и заговаривает вещи, мебель, что вприпрыжку несется, чтобы быть угодной. И вот такую чепуху они от меня услышат. Гульи потроха! Зачем вообще нужно было отправляться сюда, не зная языка, не понимая культуры и прочего дерьма, которое тут разливается реками?!»
РАЗНЕСИ ТУТ ВСЁ! АР-АР! И ВЫПЕЙ КРО-ОВЬ!
господин инквизитор с седыми усиками четко дал задание: стань тенью королевского следователя, узнай причину всех бед и невзгод, что свалились на бедные плечи островитян, и избавь их во имя Богов, прославляя Святую Обитель нашу. как-то так, верно?
Ижец оперся локтями на подбежавший стол, когда тот был очищен от скрученных бумаг и пестрящими печатями документов. По обещаниям сеньориты де Лагос время трапезы приближалось.
Тем временем, Алонсо, показав дурное отношению к поставленному напарнику, попросил того начать беседу.
– Немало вопросов, – повторил охотник, аккуратно положил шляпу возле правой руки и воззрился на Ивонну. Её холодные глаза путали мысли и смущали, несмотря на ласковый голос и вежливый тон. Ижец опустил взгляд, но заговорил привычным хриплым голосом: – Меня зовут Ижец. Будем знакомы. Итак. Когда пришли ваши напасти? Всё произошло в один день или это случалось последовательно? Кто-нибудь погиб? Были ли вспышки какой заразы? Как вы считаете, в чем опасность? Зачем было посылать за заморскими задницами? Неужели ваше прославленное волшебство, магия не в силах справится с случившимся? Или же всему виной – треклятое черное колдовство?

Отредактировано Ижец (2015-11-02 11:24:00)

Ижец ковырнул краем пальца зачесавшийся нос. На такой жест многие реагировали по-разному. Избалованные снобы, с которыми приходилось общаться, практически и в целом, театрально падали в обморок, как положено и по всем правилам, с умирающим вздохом и закатанными глазами. Здесь обстановка складывалась иным образом; вокруг не было сидящей знать в моноклях и впечатлительных дам с пышным бюстом и лисьей шкурой на плечах. Тем не менее, позволять многого было не желательно.
Сеньорита Ивонна с терпением и улыбкой стала рассказывать о заданных вопросах. Хотя не каждый ответ сопровождался улыбкой. Из её уст выяснялось, что: во-первых, все произошло столь внезапно, что ни одна живая душа островитянина не подготовилась морально к грядущим напастям, что начались три недели назад; и шли они одна за другой, словно Мор и Разрушение стояли в очереди на погром этого бедного острова. Более того, оказалось, по чистой признательности сеньориты Ивонны, что её сила не способна сделать совсем ничего. Здесь Ижец не удержался и брезгливо опустил смешок. Последним стало отрицание, что всему виной черное колдовство, и укор пока бездействующих следователей.
Информация от сеньоры была скудной. В отличие от еды, которую, горячую и душистую, внесли и поставили на недавно прибежавшие столы.
По природе охотник на ведьм и всякую иную дрянь был весьма своеобразного склада ума (и это не потому что в нем сидели странные голоса, шепотом и руганью старающиеся взять верх) и доверял едва ли кому-либо. Яства, подносы и наполненные кубы он  осмотрел с недоверием.
ТАМ Я-ЯД! ЯД! ТОЧНО ГРЮ! НЕ ЖРАТЬ!
В это время Алонсо пнул его под столом, подтверждая опасения.
– Благодарствую, сеньора, – багрянник улыбнулся и подтянул к себе жирную куриную грудку под грибным соусом, посыпанную приправой и источающую дивным аромат. Ну как тут удержаться?

К курице претензий не было. Душистая, сочная, добро приправленная она таяла на грубом, бестактном языке охотника на ведьм, который в свою очередь по-кошачьи улыбался от удовольствия и причмокивал. Да, такая курица не могла быть отправлена. Отравлять такую курицу это самое что ни на есть свинство чистой воды! Поэтому Ижец смерил взглядом Алонсо, что тот зазря отказался от трапезы после долгого путешествия.
Дернув в сторону сеньориты де Лагос с зажатой не дообглоданной косточкой рукой, Ижец хотел было сделать комплимент, но замешался, вспоминая: «как правильнее: сеньора или сеньорита». Однако верный ответ так и не был найден, поскольку с улицы донесся крик. Даже не просто крик, а целые стройно и печально подготовленные вопли удивления. Возможно, подумал охотник, кто-то наступил сапогом в г…
Алонсо вихрем выхватил меч, подскочил со стула, что тот бедный повалился на пол, и со словами «на улицу» выбежал за порог, где и застыл на месте. Вопли удивления ему не понадобились. Вероятно, Алонсо не был подвержен эмоциональным всплескам. Сеньорита де Лагос стояла рядом не менее пораженная.
Ижец же нехотя, с ленцой последовал за ними.
– [очень неприличные оросские слова]! – воскликнул багрянник, вытягивая вперед руку и разглядывая то, что на нее медленно, как перышко лавируя, приземлилось. – Да гуль вас в пень! Святые отцы подвальные! [снова неприличные оросские слова]. Это же…
ЧЕРНЫЙ СНЕГ! ЧЕРНЫЙ, КАК СМОЛЬ! НАКОНЕЦ-ТО ЗИМА! НАСТОЯЩАЯ, ВСАМДЕЛИШНАЯ!
это не снег. совсем не снег. это…
– Пепел, – выдохнул Ижец и испачканными пальцами покрошил хлопья.
На островах творилась необъяснимая чертовщина, очень похожая на массовое ведьминское проклятье. Магия, черная, колдунство, думал Ижец, вглядываясь в небо. И эта сеньора или как ее там, зуб гулевский даю, знает что-то, подлюка.

Отредактировано Ижец (2015-11-27 14:55:14)

ЧЕРЫЙ ПЕПЕЛ, ЧЕРНЫЙ ПЕПЕЛ! С НЕБА СЫПЯТСЯ КОРЖИ!
какие коржи? чего ты городишь?
Ижец повернулся к Алонсо и ведьме, которые спорили о происходящем. Спор оказался весьма непродолжительным: «Что это значит?», «Не знаю». Более того, его тот час же решили прервать другие странные недоброжелательные особы, что гнали обеспокоенную толпу и размахивали оружием. Свистели стрелы. Причмокнула голова губернатора, когда в ее прошил арбалетный болт. Следователь, не церемонясь, не подавая ручки, пихнул де Лагос за порог ратуши. Дверь захлопнуться не успела. Но и Ижец, кинувшись, следом также не успел схватиться за железное кольцо. Один бегущий с лицо полной сажи и соплей плечом повалил охотника, а следующий за ним споткнулся и хотел было упасть, но его поразила стрела. Стряхнув с себя труп, Ижец подпрыгнул с земли и, шваркая ногами, поднимая пыль и пепел, кинулся в толпу. Его грызло подозрение, что вооруженные пришли по души прибывших на остров чужеземцев.
БЕЖИ-И-М! ХОТЯ ЛУЧШЕ, БЕЙ УРОДОВ!
прячься!
Ижец последовал совету второго голоса. Завернув за угол, он запрыгнул на дождевую бочку, ухватился за карниз, подтянулся и распластался на крыше. После чего аккуратно выглянул вниз. Глаза его расширились от ужаса: верная шляпа пылилась на дороге.

– Твари, – процедил сквозь зубы Ижец, испепеляя взглядом всех столпившихся около драгоценной шляпы.
Спрыгнуть вниз и всех порешить? Опрометчиво. Вытащить манубалист и всех порешать издали? Не хватит стрел. Лежать, как пыльная тряпка на черепице? Безусловно, нет. Что же тогда делать?
Не любил Ижец полагаться на магию, но иного выхода ему не виделось. Сложил руки в нужном жесте, и яркая долгая ослепляющая вспышка врезалась в группу арбалетчиков-шляпозахватичков. Они разом вскрикнули, подтянули к глазам руки, оскалили желтые зубы, некоторые бросили оружие, пытаясь зажмуриться сильнее, используя обе руки. Когда действие волшебства прошло, когда вспышка растаяла, когда прищуренные глаза с опаской огляделись, то ничего необычного не увидели: ни у кого не торчал из спины нож, ничья глотка не была перерезана, ни одного знакомого трупа не лежало рядом. На пропажу шляпы никто не обратил внимания.
У окна ратуши послышалась возня. Она закончилась протяжным вздохом. Окно, редко отворяемое, с неохотой поддалось, и внутрь здания влез охотник на нечисть.
– Что тут творится? – Быстро и тихо спросил он, втаскивая тело лишенного сознания человека, что караулил рядом и пытался войти через окно. – Кто это? – Последний вопрос явно адресовался де Лагос. Местных фанатиков и психов она должна была знать. – Что им надо?

То, что его называли странным именем, совершенно ему не подходящим и вообще его личным не являющимся, бесило охотника. Но тот старался быть расчетливее, держал себя в руках, не скрежетал зубами (по крайней мере уже) и не пытался придушить насмешника и своего напарника в одном лице. Поэтому он просто и со вкусом ответил:
– Да пошел ты, сукин сын.
Ижец приблизился к Алонсо, держа в руках уже заряженный манубалист.
– Эка ваша стража не больно действенна, – хмыкнул багрянник, когда снаружи вместо того, чтобы сложить оружие властям, оружие это воткнули во брюхо этой самой власти. – Против дранников и какой-то швали совладать не в силах.
– Ну-ка, Педро, пошли, вытащим этого бедолагу на свежий воздух.
– Да пошел ты в жопу. Пусть лежит. Хотя.
Человек, что некогда пытался влезть в окно, отлично сыграет роль живого щита, который ожидаемо появятся скоро на пороге и будет изуродован.

Когда добрый брат делится с младшей сестрой сворованным с дальней полки печеньем, а сестра, завидев мать, сразу же выдает его. Когда только что спасенный зверь от смертельного силка кидается и разрывает егеря. Когда хитрый завсегдатай ухмыляется и уходит, вновь пообещав добродушному хозяину заплатить потом. Когда чудесное взращённое любовью и потом кукурузное поле оказывается в пламени из-за детской шалости. Когда…
Охотник Ижец стоял на пороге по левую руку к Алонсо, смотрел на столпившуюся городскую стражу, на их обнаженные окровавленные мечи, на всё еще заведенные арбалеты, смотрящие пристально в сердца выходящих из ратуши следователей и ведьмы. Оружие опустилось, когда один из стражников, явно командир, судя по более качественной, или вернее, менее изодранной экипировке, распознал среди, так сказать, врагов народа серьезный лик сеньоры де Лагос.
– Шлюха, – проскрипел Ижец так, чтобы его слова услышал только стоящий рядом следователь. – Ну не будешь же ты спорить, что эта баба – настоящая гадюка…
Он не договорил, поскольку по просьбе де Лагос из строя вышел солдат, направился к ним, со взглядом полным подозрения и отвращения, ухватился за куртку лежачего заложника, которого Ижец не побрезговал хорошенько пнуть в бок.
Тем временем, исольская ведьма кончила вежливую беседу со стражей и развернулась. Многие стражники с удовольствием опустили глаза на славный тыл сеньоры. Лица их однако оставались каменными.
– А вы двое, что можете сказать?  – заговорила она, обращаясь к охотнику и следователю. – Я этих людей не знаю.
Ижец снял шляпу и принялся демонстративно очищать её от пыли.
– Отвечай, – кивнул он Алонсо. – Не думаю, что стражники поймут мою речь. Неотесанный чурбан и всё такое.

Ижец на замечание хмыкнул и не удостоил следователи вменяемый ответом, который, без сомнения и не был ожидаем. Алонсо всем своим видом показывал неприязнь к присланному инквизицией человеку. Его не стоит винить в этом, поскольку не найдется тот, кто испытывал бы к усердным работникам церкви и их прихвостням теплые чувства, доверие и надежду. Для многих инквизиторы были  обыкновенными убийцами, действующие официально под божественной печатью и благословлением. Но благо ли убиение невинных, женщин и детей только из-за того, что некто донес или высказал подозрение? Организация эта так же зла, как и добра перед своими намерениями и подданными.
Старый Мануэль – лицо, вероятно, стоящее после губернатора, его личный помощник или же наместник. Г-жа де Лагос упомянула это имя после того, как припомнила, что бедный губернатор ныне спал беспробудным сном мертвеца. Однако навестить вместе с Алонсо заместителя городского главы Мануэля охотнику не удалось. Ведьма поманила его жестом, столь изящным и в тоже время простым, коему невозможно было сопротивляться, к себе. Вероятно сработал не ведьминские, а женские чары, и Ижец повиновался на этот грубый тычок пальцем в свою сторону и приблизился к сеньоре де Лагос. Она просила, нет, требовала помощи, а именно грубой мужской силы, что весьма польстило охотника, как мужчину, который в глубине душе усмехнулся над Алонсо, что именно его выделили как сильный эталон пола. Однако показывать первобытную гордость Ижец не стал. Он кивком попрощался со следователем и, галантно сняв шляпу, зашагал в ногу с сеньорой, что вела его в неизвестное ему место.
Соблюдая молчание, охотник предавался мыслям, как предательски злым, так и наивно романтичным. Ему не нравилась эта колдунья, явно не договаривающая что-то, но тем не менее бравый истребитель нечисти покладистым псом следовал за женщиной, гадая, что же приготовлено ему в конце этого пути.

С видом напыщенного короля, изъятого со своих обложенных вздутыми подушками опочивален, Ижец, скрестив руки, внимательно слушал синьору де Лагос, которая, как мы помним, отозвала охотника на нечисть в сторону для интимной беседы без посторонних ушей и глаз. Её предложение действительно походило на королевскую интригу, на предстоящую каверзу, на личный секрет двух заговорщиков. Алонсо, коим спутником не посчастливилось стать охотнику, по словам ведьмы, действует исключительно в интересах королевы его приславшей и ему, как верному и непоколебимому в отданных приказах слуге, будет ничего не стоит лишить любого человека любой должности жизни. Синьора предостерегала: быть в компании королевского следователя означало в конце концов забыть, как дышать.
– Отлично понимаю, – ответил Ижец с такой же лукавой улыбкой, что и синьора де Лагос. – Вы, как я погляжу, не под впечатлением от него? Или же тут вмешивается какая-то скрытая ненависть к следователю или, возможно, к королеве?
Инквизитор замолчал, разглядывая верхнюю часть ведьмы.
– Вы мне что-то хотели посоветовать, верно? Я вас слушаю, синьора.