Нельзя сказать, что Исаак был доволен этим рейдом.
Конечно, богатая добыча окупала все - хорошенько пощупать за мягкое брюхо обнаглевших, разленившихся за последние пару тихих сезонов торговцев для любого пирата в этом регионе было делом чести. Кораблю, "Морской Ласточке", на которой и плавал последние несколько лет развеселый фэйри, в этот раз просто сказочно повезло напороться на гораздо более тихоходное судно, что грузно переваливалось на волнах от наполнявших трюм товаров. Прекрасная, замечательная находка - если бы только не ма-а-аленькое такое приложение, доставшееся вместе с этим грузом.
Мистер Исаак никогда не страдал излишней совестливостью или тягой к милосердию, он не моргнув и глазом принял участие в абордажной резне, ловкой мартышкой снуя по залитой кровью палубе и добивая раненых. Известный пират, спрятавшийся за личиной простого хоббита, радовался происходящему как ребенок, но ровно до той секунды как не услышал щелчок хлыста - и не увидел орудующую им рыжую стерву. Именно в этот самый момент его и посетило внезапно крайне нехорошее предчувствие, а уж чему-чему, а собственной интуиции фэйри привык доверять.
Малодушно понадеявшись, что девицу зашибут в драке, Исаак попросту отвернулся, и это стало его ошибкой, с гарантией испортившей настроение на долгие и долги дни вперед. Надо было не думать, не гадать, а сразу подобраться сзади, напрыгнуть и всадить рыжеволосой клинок между ребер, подарив относительно безболезненную, а самое главное - быструю смерть. Теперь же, привалившись к мачте и сложив с каменным лицом на груди руки, мистер Исаак был обречен выслушивать радостный смех и разглагольствования остальных пиратов, обсуждавших больше не жаркую драку и богатый улов, а живую, дышащую добычу. Это фактически убило в нем всякий интерес даже к собственной доле, пусть и невеликой - фэйри предпочел руководящей должности в этот раз занять место простого матроса.
Работорговля. Мерзкое, отвратительное слово, перекатывающееся во рту как комок рыбьего жира и оставляющее после себя горьковатый привкус. Исаак, в бытностью свою Западным королем, как мог искоренял привычку торговать живым товаром среди своих подчиненных, и ни один, ни один корабль под его началом никогда не брал в плен людей с целью заковать тех в рабские ошейники. Лучше уж прирезать и утопить, чем лишить свободы, - так, во всяком случае, скромно думал синекрылый фэйри. И он очень надеялся, что сумел за долгие века привить братству морских грабителей свою точку зрения, да только вот, как показала практика, отнюдь не каждый из этого братства считал нужным прислушиваться к словам Пересмешника.
Найти и узнать, куда отправили девицу, проблем не составило никаких - у Исаака были широкие уши, которые слышали о многом, что происходило на корабле. Неспешно идя по темной нижней палубе, заложив руки за спину и задумчиво посасывая так и не зажженную трубку, фэйри размышлял, что же ему в сложившейся ситуации предпринять. Проще всего было, не раскрывая своего инкогнито, дождаться прибытия в Джумар и просто смыться вместе с девицей на берег - а там ищи-свищи ветра в поле. Экипаж "Морской Ласточки" с удивлением обнаружит пустую камеру в трюме, и даже не вспомнит о пропавшем куда-то полурослике. Или вспомнит, но не сможет назвать ни имени, ни описать толком внешность - годы научили Исаака заметать следы, слишком уж примелькались оба его лица среди пиратской братии. Даже сейчас он ловил на себе порой задумчивые взгляды других матросов, у которых был вид людей которые что-то пытаются вспомнить, что-то очень важное и знакомое, но у них никак не получается это сделать. Увы, слава имела свойство мешать спокойно заниматься своими делами и получать удовольствие от жизни, а копаться в чужих головах, отвлекая от себя ненужное внимание в связи с этим обстоятельством приходилось все чаще и чаще.
Приветливо кивнув явно дремавшему до этого матросу, Исаак ткнул того со значением пальцем в бок и произнес:
- Я посторожу, можешь идти.
Пират посмотрел на своего низкорослого товарища с большим сомнением, что-то невнятно пробурчав в ответ, но судя по мятущемуся взгляду, в его душе происходила нешуточная борьба между верностью приказу и банальной ленью. С другой стороны, кто он такой, что бы становиться между работой и тем, кто совершенно добровольно желает ее выполнять?
- Лады, Лазло. К девке только не лезь, малохольный - капитан шесть шкур снять обещал, вдруг чего, - доверительно сообщил он половинчику, поторопившись в сторону выхода. А то вдруг товарищ передумает, и придется снова возвращаться к скучному дежурству?
Исаак же, дождавшись когда стихнут шаги в коридоре, аккуратно пристроился у стенки прямо напротив клетушки, в которой запрели рыжую. Скрестив ноги и расслабленно откинувшись назад, он вытащил изо рта трубку:
- Как твое имя, красавица?
Поинтересовался фэйри, разглядывая девушку. Не смотря на безобидную внешность, рыжая северянка оставляла у него стойкое ощущение, что перед ним сидит дикий зверь - загнанный в угол, раненый и притихший, но собирающий силы для последнего отчаянного рывка. И это ему не нравилось.

- Хельга. Хельга, Хельга, Хельга, - словно перекатывая слово на языке, пробуя его на вкус, ответил Исаак. Имена были удивительной штукой, одной из тех очаровательных людских задумок, что так нравились фэйри в этом мире - наравне со временем и парным молоком. Имя ведь, если подумать, могло дать власть над тем, кому оно принадлежит, рассказать о своем владельце очень и очень многое - и именно поэтому мистер Исаак так обожал каждый раз называться новым прозвищем. Смятение и непонимание в чужих глазах неизменно приводило его в восторг.
Правда, в конкретно этом имени все было не так, - как и в его обладательнице, к слову, тоже. Оно должно было казаться милым, чистым, звенящим, и соль шутки в том, что таким имя Хельги как раз казалось. В данном случае звон был не в такт, каким-то дребезжащим, надтреснутым...
- А я буду Лазло. Лазло Уховертка, если принципиально, - представился в ответ фэйри, привычно начиная плести паутинку из лжи. В прочем, с этим образом Исаак не расставался уже года как три, так что, пожалуй, не так уж много неправды было в его словах.
Вытащив изо рта трубку и принявшись задумчиво вертеть ее между пальцев, светлоголовый полурослик, казалось бы, уставился совершенно невидящим взглядом куда-то вдаль, погрузившись в собственные мысли. Верно это было только лишь отчасти - пират тихо, исподволь и краем глаза изучал Хельгу так же, как она изучала его. В груди вспыхнул и тут же угас соблазн заглянуть в разум рыжеволосой северянки, прикоснуться хотя бы к самому краешку путающихся в ее сознании мыслей - но это было абсолютно не интересно. Словно заглянуть в конец книги, не начав даже ее читать.
Внезапно Исаак понял, что ему уже не так муторно на душе, как было до этого. Он сверкнул белозубо улыбкой, сосредотачивая вновь все свое внимание на собеседнице:
- Скажи, Хельга-красавица, ты же не хочешь для себя той судьбы, что уготовал тебе наш капитан?

Полурослик только что разве хитро прищурил свои голубые, - слишком голубые, - глаза в ответ, как-то очень понимающе глядя на Хельгу.
- Мучить тебя мне резона нет, - не менее ровным, даже можно сказать, скучным голосом проронил он, оставив в покое наконец-то свою трубку, засунув ту куда-то за край разноцветного кушака. Вместо этого пират сцепил перед собой пальцы в хитроумный замок, продолжая свою речь уже в более дружелюбной и теплой манере:
- Я, скажем так, оказался внезапно сражен твой неприхотливой красотой, о дочь далекого Севера, - нотка юмора в сладком голосе Исаака была ощутима не более, чем движение воздуха от взмаха крыла бабочки, но сами выбранные слова не оставляли сомнения в имевшей место насмешке. - И не нашел в себе сил отказаться от попытки помочь. Хотя, разумеется, в такой-то ситуации да посреди открытого океана особой помощи от меня не жди, - фэйри шутливо развел руки в стороны, дескать, вот такой вот я, веселый и бесполезный неправильный пират. Веришь, нет?
Послав на удивление хорошо державшейся для ее положения девушке еще одну широкую улыбку, мистер Исаак вдруг как-то посерьезнел, снова, в который раз уже за последнюю минуту резко меняя выражения лица и задвигал острыми ушами, прислушиваясь. Убедившись, что кроме скрипа кормы, шума воды за бортом да вялых переругиваний где-то в глубине трюма он не слышит, Исаак склонил по-птичьи голову на бок:
- Не буду терзать тебя неопределенностью, Хельга Огневолосая, выложу как есть. Есть ты, тебя хотят продать. Есть я, тот, кто скажем так немного не в восторге от этой идеи. И есть варианты, способы, пути действия! Даже в самой безвыходной ситуации можно найти свою лазейку, не так ли?
Все-таки что-то очень неправильное было в этой девушке. Что-то в ее глазах... как хрупкие осколки внешне безобидных, искристых льдинок, в сжатом кулаке превращающиеся в битое  кусачее стекло.

Девица оказалась не глупа, как с удовольствием осознал после первых же ее слов Исаак. Никакой дурацкой женской истерики, дрожащих губ, полных слез глаз и визгливых криков - только четкие, короткие и лаконичные вопросы по существу. Будь все иначе, фэйри, скорее всего, просто встал, развернулся и ушел, поминай как звали. Он не желал помогать тем, в ком не было живой искры, чей дух был сломлен - в чем радость наблюдать за действиями скучной оболочки с пустыми глазами? А Хельга... Хельга была живая, яркая, точно не пустая.
И, самое главное - интересная.
- Я не люблю несвободу и плевал на чужое мнение, - промурлыкал он, подбираясь поближе к прутьям подобно крадущемуся зверьку. - Полагаю, этих слов будет достаточно, что бы дать ответы на твои вопросы, рыжеволосая дочь Севера.
Зачем она хотела взять его за руку? Исаак не знал, и это незнание только подогревало его интерес. Не похожа была эта дева на робкую и сломленную душу, что ищет ободрения в чужом прикосновении, хотя это фэйри мог бы понять. Сам, когда в первый раз за многие годы сумел распрямиться, выйдя из клетки, не смог удержаться от крупной дрожи и стука зубов, пока спаситель гладил его по лохматой голове аки дикого зверя. Может, рыжая думает, что схватив кого-то столь очевидно маленького она сможет скрутить его и попытаться выбраться из клетки? Или же ждет возможности проклясть ненавистного убийцу своих попутчиков, готовя свое страшное человеческое колдовство?
Светловолосый полурослик не выдержал, и радостно рассмеялся, вкладывая ладошку в руку Хельги и сверкая с предвкушением глазами. Вот сейчас он и узнает ответ.

Как интересно. Ведь, если судить по глазам, девушка явно что-то для себя... поняла. Исаак не мог ошибаться в этом, он был слишком стар и опытен, знал науку чтения чужих лиц на зубок - и хорошо заметил перемену в лице Хельги, услышал, как дрогнул ее голос. Фэйри прислушался к себе, ища какие-нибудь изменения, что-нибудь новое, но нет, никаких смертельных чар на него не набросили и не вырвали душу из тела, ибо он был все тем же старым и скучным Исааком. Полурослик даже немного разочарованно вздохнул - получить проклятие, заставляющее гнить кишки было бы куда как более занимательно, чем просто рукопожатие. Пусть и странное.
О, пират уже настроился на развлечение, хорошее такое развлечение, со вкусом. К чему грустить и страдать, что девица не умерла свободной когда предоставился удобный случай, а выжила и продолжала теперь бороться за жизнь? Можно же было повернуть эту ситуацию и в свою пользу, как следует развеяв застарелую скуку. Нет ничего занимательнее наблюдения за смертными, которые раз за разом поражали синекрылого своей силой духа и пламенной волей - даже спустя столько веков он все еще продолжал изумляться той волей и стремлением к действиям, которые проявляли смертные дети Эона. И ведь они знали, каждый из них знал что жизнь скоротечна и неминуемо ведет к концу! Но продолжали бороться.
Это, на скромный вкус Исаака, было изумительно.
Именно поэтому он все еще бороздил моря и океаны, пряча лицо за фарфоровой маской лжи, хихикая из-за кулис мировой истории и оставляя следы звериных лап то тут, то там. Подмигнув на прощание Хельге, светловолосый пират скользнул вдоль стены, кивнув приветливо сменщику, и направился по своим делам. Крысы сами себя не переловят, в конце-концов! К тому же, было очень забавно наблюдать за перекошенным лицом кока, который орал и размахивал тесаком каждый раз, когда находил в начале дня аккуратно сложенные рядочком крысиные трупики поверх своих вещей. Что поделать, Исаак не очень-то одобрил убийство корабельного кота и последующее использование того как супового набора, хотя голодную неделю месяц назад им это помогло пережить. Но в результате ловить крыс приходилось несчастному фэйри, ибо никто другой не имел достаточно крепких когтей для этой задачи! Будь проклят тот капитан, что двести с чем-то лет назад с дуру взял с него клятву ловить и уничтожать крыс на каждом корабле, на котором окажется Исаак...
Оказавшись, наконец, после всех трудов праведных в своем гамаке, пират довольно завозился, устроился поудобнее - и почти тут же провалился в глубокий сон.

Говорят, сны - это целое царство, со своими законами, правилами и демонами, что таятся в непроглядной глуби черной воды. Исаак охотно этому утверждению верил, на собственном опыте убеждаясь в правдивости этих слов. Нигде и никогда его так не одолевала тоска по дому, как во сне - если, конечно, посчастливилось осознать что ты спишь. Для этого обычно нужен якорь... Что-то яркое, или что-то откровенно чужое.
Сейчас Исаак себя не осознавал. Его разум мирно качался на ленивых волнах собственных сновидений, эфемерных и хрупких как тонкое стекло, рассыпающихся искристой пылью в тот миг, когда фэйри неясной мыслью цеплялся за новую идею или образ. Вот он снова гонится за шустрой крысой, в прыжке настигая хвостатую тварь и победно ощущая как хрустят на зубах маленькие косточки. Вот, отвлеченный бликом на воде, наблюдает за тем, как дробиться в отражении среди морских волн полная луна, снует среди острых горных пиков, играет с огнем на ладони - и таких мимолетных картинок можно было перечислить великое множество, знай только строчи и записывай. Память древнего, нечеловеческого существа играла со своим обладателем странные шутки, превращая сны в череду отрывочных воспоминаний, настолько смутных и неясных, что Исаак в жизни бы не смог уверенно сказать, к какому моменту его существования они вообще относятся. Это было? Или будет? Или происходит сейчас?
Вторжение в свой собственный разум он может и заметил, но спал слишком глубоко, что бы придать этому значение. На одних инстинктах фэйри попытался вытолкнуть наглого вторженца прочь, не пуская в самое сокровенное и тайное, сокрытое от чужих глаз - но Хельга была слишком опытна и искусна для таких примитивных уловок, ужом проскользнув между переплетения шипов терновника вместо того, что бы ломиться напролом сквозь сухие кусты. Поморщившись во сне и дернув ухом, пират заворочался в своем гамаке.
Теперь он отчетливо ощущал своим звериным нутром, что явно не находится в одиночестве. Нет, чужак был тут, внутри - и его следовало выследить как можно быстрее. Тем более, тот не особо-то и скрывался.
В какой-то момент рядом с Хельгой прозрачное море стекла пришло в движение, волнуясь подобно настоящему океану, но быстро успокоилось, разгладившись и замерев в неподвижности. Только на гребне ближайшей стеклянной волны застыла синекрылая, сгорбленная фигурка, что нахохлившись сидела на своем насесте что твоя горгулья. Внезапно посиневший и обретший искристые крылья Лазло-полурослик следил за рыжеволосой северянкой неожиданно пустыми, равнодушными глазами, подтянув колени к груди в защитном жесте.

"Лазло" неуловимым движением расправил искрящиеся крылья, развел в разные стороны руки, привстал и громко зашипел - как шипят только змеи или разъяренные кошки, которым наступили на хвост. Видимо, ему что-то не понравилось в звучании голоса Хельги, или же ему не пришлись по душе внезапные изменения окружающего ландшафта. Имел ли пират что-то против лесной зелени? Вряд ли, скорее, его разозлило вмешательство в узор его собственных сновидений. Меняя все вокруг себя, сновидица невольно меняла и самого Исаака, неощутимо и безвредного для древнего фэйри, но достаточно для того, что бы его оскорбить. Мало кому понравится, когда в него настойчиво тычут пальцем, а для синекрылого действия рыжеволосой были подобны именно такому поведению.
Правда, разъяренное шипение прервалось так же внезапно, как и началось - сложив обратно крылья и склонив голову на бок, пират принялся с любопытством рассматривать северянку, что вторглась в его сон.
- Почему ты решила что я болен? - спокойно поинтересовался он у Хельги, вздернув вопросительно длинные уши. - Или тебя смутил мой внешний вид? В таком случае, должен сказать, что ты не можешь утверждать наверняка -  болен я или здоров. Может, это ты больна. Может, это весь мир болен! - внезапно, фэйри смешливо скривил мордочку и противно захихикал, прикрыв лапой зубастую пасть. В следующий миг он уже бесшумно спланировал со своего насеста, принявшись виться и кувыркаться в воздухе вокруг девицы, тыкая в ту когтистым пальцем - в бок, в плечо, в коленку, словно бы изучая совершенно беспардонным образом на ощупь.
- Что ты тут делаешь, а? Тебе нельзя-нельзя тут быть, любопытная ты лиса! Все вы, сновидцы, одинаковы, думаете, ваш дар дает вам повод шляться по чужим снам как к себе домой. Разрешения бы сначала спросила, а потом уже ходила в гости, а не наоборот! - прострекотал рассерженно пират.

Исаак громко расфыркался, сначала припав почему-то к земле, а затем и вовсе усевшись на задницу и принявшись по-собачьи скрести себя задней лапой за ухом, словно бы играя в неразумное животное. С фэйри всегда было так - не то действительно они ведут себя как дикие звери, не то только прикидываются таковыми, не то все сразу, вместе и понемножку. Сам Исаак сейчас, к примеру, откровенно валял дурака, практически в открытую насмехаясь над ситуацией. О-о-о, столкновение внезапных и загадочных сил, произошедшее посреди неустойчивой материи грез! Давайте же разукрасим полотно этой встречи яркими, эпическими красками!
Разумеется, лучшего момента что бы начать изображать дворнягу было попросту невозможно придумать. Поверьте, синекрылый знал толк в подобных вопросах. И так же он прекрасно понимал, что впадать в крайности так же не стоит - это испортит всю сцену, так что лай и попытки вилять несуществующим хвостом уже были бы откровенной клоунадой.
- Во-первых, еще пока не помогаю. Или помогаю, но скорее себе. Меня это все развлекает, знаешь ли, - честно признался пират, наконец-то усевшись спокойно и перестав чесаться. - Тут ужасно скучно. Ску-у-у-чно! Но, во всяком случае, было приемлемо скучно пока не объявилась ты, а теперь стало отвратительно скучно. Улавливаешь разницу? А? А? - он взвился с резким жужжанием в воздух, сделав мертвую петлю и принялся кружить вокруг созданного рыжей флагштока, играясь со знаменем и цепляя яркую ткань на когти. Хельга его словно бы и не интересовала вовсе, все внимание "Лазло" было приковано к новой занимательной игрушке.
- А кто я такой, это уже будет тема для отдельного разговора. Я это не Лазло, или Лазло лишь отчасти, но Лазло - это все же буду я. - Фэйри быстро наскучило терзать почти не трепыхавшийся тяжелый флаг, и он нырнул вниз, касаясь ладонью стекла, что отозвалось тихим звоном, словно поежившись неуловимо всей своей поверхностью от горизонта до горизонта. Могучие дубы вокруг прошелестели в такт этому звону ветками, но больше ничего толком не произошло.
- Можешь звать меня Исааком, если уж зашел разговор о масках, - синекрылый вновь вспорхнул вверх, сложив руки на груди и зависнув на уровне глаз Хельги, но уже в некотором отдалении, мудро решив не испытывать терпение сновидицы во второй раз.