До чего непредсказуемыми время от времени становятся повороты подводных течений. Задумывался ли кто-то из жертв садистской шутки о том, что приобретение обыкновенной с виду базарной вещи может оказаться смертным приговором, охотно подписанным их собственной кровью, или добровольной жертвой своего благополучия? Нет, едва ли люди и нелюди, пострадавшие от жестокой магии, предполагали подобный ход развития событий, едва ли они видели свою дальнейшую судьбу вверенной в пыточные оковы безобидных безделушек, едва ли бы в таком случае замаскированные орудия членовредительства нашли своих хозяев.
Такие же цепи, разбитые на звенья непредсказуемых случайностей, звенья, обвитые плющом иронических совпадений привели «Волчонка» в общество людей, позволивших обменять ему ночи под звездными небом в грязи размытой дождем земли на вкусную пищу и теплый кров. Для талантливого акробата, сбежавшего с другой цирковой арены, шанс присоединиться к встреченной труппе показался настоящей роскошью, хоть он и утаил свою историю от чужих ушей. Подобранный не далее, как несколько месяцев назад на пути к южным границам, Раджендра избавился от беспокойства, хищным зверем преследовавшего его – от леденящего душу страха, что «Пляска маковых грез» найдет его, страшась за унесенные в его глазах и устах секреты своих кулис.
– Слышал я, что все больше несчастных случаев будоражат эти места, – басовитым, но оттого не лишенным неподдельного дружелюбия голосом изрек русовласый кузнец Олаф, привлекая внимание тифлинга. Вооружившись кузнечными инструментами, мускулистый мужчина сидел в нескольких метрах от юного акробата и заклинал металл повиноваться уговорам сильных рук.
– Кхе! Кто-то просто отдает предпочтение дешевым вещам, не оглядываясь на их качество, – пожал плечами Раджендра, изображая наивный подход к шумной проблеме. Белые пряди густой плеяды волос, зажатые меж длинных тонких пальцев, змеями свивались друг с другом, постепенно сплетаясь в толстую косу, подхваченную на конце крепкие объятиями черной ленты. По заспанному виду ее обладателя и его полу-прикрытым векам, прячущим за собой, как за случайно приоткрывшимся занавесом взгляд облепихового цвета глаз, полный апатии и лени, напрашивался доступный вывод о том, что все свободное время, выпавшее ему после участия в первом представлении в Грейскине, тифлинг уделил безмятежному сну в сломавшейся по пути в город повозке труппы и, казалось, до сих пор не выспался.
Олаф хмыкнул, частично соглашаясь со словами собеседника, после чего вновь ударил молотком по железной пластине: это было необходимо для дальнейшей реанимации пострадавшей повозки. Извечный работяга труппы, компанейский человек и просто веселый здоровяк, он всегда был не прочь составить компанию тому, кто ее искал.
Неудивительно, что объектом обсуждения между ним и Раджендрой стали последние новости, тревожащие спокойствие городских обывателей – волна террора, напрямую сопряженная с убийственным саботажем разномастных вещей, не могла обойтись без росписи холста своих злодеяний красками внимания общественности. Москитным укусом слухи проникали в умы жителей Кармартена, вызывали лихорадку рассуждений, подливали масла в огонь вспыхивающего буйным танцем пламени осторожности. И хотя Раджендра успешно делал вид, что не заинтересован в причинах происходящих в государстве событий, любопытство время от времени дотрагивалось до него липкими перстами, вынуждая прогнозировать как наиболее уместные, так и самые фантастические теории.
Как и его «коллеги по цеху», тифлинг слышал слухи о том, как где-то веревка стала причиной удушья и скоропостижной смерти юной нимфы, а где-то еще юношеские косты с хрустом содрогнулись в тискал «ожившего» браслета. Даже Мари, невинная малышка-танцовщица не осталась в стороне от смуты, поделившись с друзьями неоднозначной историей своей знакомой.
Разные рассказы завоевывали у слушателей разные эмоции, но Раджендра почти всегда оставался холоден к их содержанию. В своем нежном возрасте он не раз становился свидетелем того, как из хрупкий маленьких детей, из его ровесников сумасшедшие актеры «Пляски маковых грез» верстали, словно из глины, уродов всех мастей, которых только желал их извращенный ум. Оттого детища злого гения, ответственного за лихорадку несущих смерть артефактов, не впечатляли акробата и не тревожили безмятежность его мыслей так же сильно, как прочих.

Отредактировано Раджендра Нассер (2016-10-02 11:21:23)

       Вместе с Филом, разорвавшим преграду между кузней и внешним миром, казавшимся таким далеким и не существующим среди звуков торжествующего молота и мерцающих переливов света от языков пламени, внутрь ворвался и свежий воздух, прохладной вуалью упав на смуглое лицо тифлинга. Еще не окончательно выпутавшийся из паутины сна, он едва не подпрыгнул на месте от неожиданности, когда наковальня громко вскрикнула под увесистым ударом по ней инструмента Олафа.
– Где Эллен?
Сосредоточив свой взгляд на взъерошенном юноше с облепленными грязью босыми ногами и в мятой влажной одежде, Раджендра не сразу признал в нем знакомого сверстника-циркача, с которым проводил много свободного от представлений времени. Взбаламученный вид гостя и бурые отметины на его рубашке не предвещал хороших новостей: это понимали как «Волчонок», так и Олаф, обескураженно пронзившие Фила взглядами, требующими пояснений.
– Там... Маришка... раненая... Этот чёртов артефакт, ей дали...
– Мари ранена?
Известия не на шутку встревожили Раджендру: слухи о всплесках действия одноразовых артефактов, оперенные устами рассказчиков теперь коснулись и цирка, к которому он прибился и это ставило под угрозу его собственное благополучие. Как подлитое в огонь масло, в голове разом вспыхнули все услышанные истории об оживающих под лаской магии предметов, смешались воедино в чернильной эмали фантасмагорий, чудовищными колерами расписали картину сумбурных умозаключений тифлинга. То, что прежде казалось выдумкой и преувеличением, в мгновение ока обзавелось прочным фундаментом и высокими столпами.
Неясность произошедшего с танцовщицей, симпатия к ней и беспокойство за ее жизнь оскаленными объятиями сомкнулись вокруг Раджендры и в тот же миг он вскочил с земли, не собираясь дожидаться полного рассказа Фила.
–  Я найду Эллен!
Со скоростью спущенной с тетивы стрелы акробат вылетел из кузни Олафа. Рукой утерев лоб от капелек пота, выступивших из-за жара, царившего в кузне, он огляделся и подскочил к первым встреченным артистам стоянки, которыми оказалась знакомая всем в цирке пара ярко расписанных близнецов-скоморохов.
– Вы Эллен не видели? – спросил Раджендра таким голосом, что оба близнеца удивленно переглянулись. Впервые за все время знакомства с мальчишкой они имели возможность наблюдать его настолько взволнованным, совершенно выбитым из колеи присущих ему безмятежности и балагурства.
– Она в своем шатре, проводит сеансы предсказания...
Услышанного оказалось достаточно для того, чтобы «Волчонок», сверкая босыми пятками (не потому, что второпях забыл про обувь, а от того, что не любил ее носить, равно, как и Фил), немедля ринулся в направлении палатки Эллен.
Стоило спросить кого-то из близких знакомых Раджендры о том, кто тому дороже всего на свете, как незамедлительно последовал бы ответ: «он сам». Склонный к эгоистичным позывам тифлинг редко демонстрировал сентиментальность, однако память о том, что его прежние «хозяева» вытворяли с такими же нежными и хрупкими детьми, как Мари, кинжальной болью отзывалась в душе акробата, стоило лишь ему представить маленькую танцовщицу цирка, безвольно лежащую на земле, а где-то рядом – останки вещи, виновной в злодеянии над невинным ребенком.
Бурная фантазия Раджендры и недосказанность Фила оказались не самыми лучшими компаньонами.
– Эллен! Эллен! – на ходу выкрикивая имя гадалки, мальчишка ворвался в шатер и, не пройдя и пары шагов, впечатался головой в спину незнакомого человека. Вероятно, пересекая «порог», движимый любопытством узнать свою судьбу, он услышал что угодно, но только не предсказание о том, что через несколько минут невольно окажется мишенью для бодания малолетним тифлингом.
[float=right][/float] Косматая женщина оторвала взгляд от гадальных предметов, в сакральном порядке разложенных по ковру, и подняла голову на незваного гостя, отчего многочисленные украшения, вплетенные в пряди неухоженных волос, принялись перестукиваться между собой. Лицо, усеянное первыми морщинами, выглядело удивленно, непонимающе, но не озлоблено. Многие циркачи могли ожидать неосмотрительного поведения от их шального акробата, но никогда не он выглядел таким же встревоженным, как на этот раз.
– Кхе, извините, – машинально проронил юнец. Смахнув с глаз челку, он чуть ли не бочком, прильнув плечами к высящейся кругом ткани шатра, ретировался к Эллен и спрятался за ее спиной, чтобы потревоженному клиенту гадалки было неповадно попытаться проучить наглеца за его выходку.
– Фил сообщил, что Мари ранена, – уже более спокойным голосом изъяснился Раджендра.

Отредактировано Раджендра Нассер (2016-10-02 12:14:31)

       За непроницаемыми взгляду стенами шатра гадалки не было видно чумы переживаний, закостеневшей в сердце Раджендры, как не было заметно тревоги в лике Эллен, стоически воспринявшей известия о несчастье собственной дочери. Под железной маской спокойствия не было видно подлинности чувств колдуньи, однако тифлинг не сомневался в отсутствии у той равнодушия перед случившимся ради потакания прихотям гостя. Сам он и понятия не имел, что случилось с Мари, потому допускал мысли о благом исходе для несчастной танцовщицы, но конфликт степени переживаний симпатизирующего ей акробата должен был разниться с чувствами матери бедняжки, так или иначе склонной больше других беспокоиться о судьбе драгоценного ребенка.
— Ты знаешь, где она?
— Да-да, знаю! — закивал Раджендра, спешно ощупывая полотно памяти, на котором ненадежно пришитым лоскутом возникли последние слова Фила перед тем, как он оставил его с Олафом в кузнице. «Возле ее комнатушки!» — выкрикнул тогда вслед взъерошенный юноша, олицетворяющий гонца с дурной вестью, и тифлинг, угодивший в спираль собственных эмоций, лишь чудом сумел не проронить его слова мимо ушей.
— Веди.
Раджендра кивнул и Эллен поднялась с места, заодно давая отказ клиенту в продолжении разговора. По-прежнему держась позади нее в утробе шатра, пока рассеченные проблеском света участки ткани не распахнулись перед ними, выпуская наружу двух жителей циркового семейства. Не сдержавшись, в последний момент альбинос все же бросил взгляд через плечо на посетителя гадалки и вредно показал тому язык на прощание.
— Фил сказал, что Мари дали артефакт... — неуверенно пробормотал он по дороге, однако вовремя осекся и замолчал, решив, что прочий раз тревожить душу Эллен — отнюдь не подходящая идея.
Однажды, заслышав чью-то пресыщенную преувеличением фразу о том, что взмах крыла бабочки может привести к урагану на другом конце света, Раджендра лишь посмеялся глупости услышанного. А когда неизвестный рок навис заточенным лезвием меча над шеей Мари, мелочность какой-то проблемы более не показалась ему способной искупить размеры ее опосредованного продолжения. Противоречащие друг другу мысли, столь же разные, как краски в палитре художника, но подарившие неопределенный цвет, смешавшись воедино, в конце концов разбились о твердь скалы бесстрастия, подобно накатившей на ту морской волне (вестимо, впечататься лбом в спину незнакомца обернулось происшествием отнюдь не досадным, а как нельзя более удачным для того, чтобы тифлинг смог отдать себя на откуп очнувшейся флегме).
Чем сильнее становилось его спокойствие, тем больше оттенков благородной шпинели расцветало в осколках кажущегося монохромным зеркала реалий.
Ранена — это не значит, что убита или при смерти, рассуждал увенчанный рогами мальчишка с возвращающимся оптимистичным настроем, нынче едва не смеясь над самим собой. Бо́льшим паникером, чем несколько минут назад, ему было сложно себя вообразить когда-либо: собственная впечатлительность как нельзя лучше демонстрировала безразмерные границы детской фантазии, в равной мере присущей и Филу. Когда по стране разносится пожар коварных козней неизвестного садиста, немудрено поддаться страху за друзей и близких, коль слишком свежа почва под его ногами. Раджендра не видел Мари собственными глазами, оттого морок страха истлевал, как угли в догоревшем конце.
Даже подобные мысли, пусть и фантомно, но успокаивали тифлинга.
— Но я тоже хочу знать, как там Маришка! — возмутился он, когда длинные суховатые перста Эллен возлегли на его плечо, наказав ждать перед порогом.
Вздохнув, Раджендра повиновался просьбе гадалки и остался снаружи, тут же ударившись в размышления о том, не найдется ли способа незаметно подсмотреть происходящее внутри. Тихая возня и обрывок голоса Филя, донесшиеся до пронзенных пирсингом ушей, будто бы решили испытать на прочность любопытство и беспокойство их хозяина за Мари, а поразительное хладнокровие Эллен, за пеленой которого не разобрать подлинных эмоций женщины, побуждало исключительную вредность в сердце слушателя.
— Олаф пошёл за лекарем, — сообщил Фил, через минуту вышедший от колдуньи.
— Не доверяет он старухе полностью... Хотя я уже относил её к лекарю...
— Если Маришка ранена, то пусть лучше о ней заботится лекарь, чем чудаковатая гадалка, — с долей цинизма отметил Раджендра.
За его словами не скрывалось намерения оскорбить Эллен, к которой акробат относился со всей присущей ему лояльностью, однако чтение грядущей судьбы с карт не могло выступать второй стороной в дуэли со знанием медицинского дела. И похоже, Олаф, отправившись на поиски целителя, в какой-то мере оказался солидарен со мнением юного циркача, на чьем рукаве сомкнулись чужие пальцы и потянули за собой под соседствующий тканевый навес.
— Это я во всём виноват! Почему я не увёл Маришку оттуда...
— Не переживай, все могло бы оказаться гораздо хуже. Например... ты мог забыть позавтракать! — усмехнулся мальчишка и быстро сник, не найдя в лице приятеля веселого отклика.
— Не удачная шутка, да? Кхе!.. Понимаю, самому не смешно.
С виноватой физиономией «Волчонок» подошел к убивающемуся горем Филу и в дружеской манере похлопал того по-плечу, сомневаясь, что подобный жест придаст юноше больше капли спокойствия, совершенно неразличимой в чаше надуманной им вины, но надеясь, что все же сумеет призвать не думать о плохом. Закусив нижнюю губу, он по-джумарски уселся на песок напротив Фила, насупился, исподлобья поглядывая на сверстника, которого так и не смог отвлечь от самобичевания, после чего вновь заговорил:
— Рассказывай, что произошло с Маришкой. В этом точно виноват артефакт, из-за которых все на ушах готовы ходить? Таким она поранилась?
«А ведь ходи кто-нибудь из наших на ушах, столько бы людей на представление собирать могли...» — комическим отступлением пронеслись слова в голове тифлинга. Несомненно, он заулыбался бы от собственных мыслей, окажись ситуация не такой серьезной и менее распирающей для несчастного Фила.

Отредактировано Раджендра Нассер (2016-10-09 11:56:26)

       Одним лишь своим взбаламученным видом Фил вызывал смешанные чувства в облепиховых глазах приятеля: от неподдельного сострадания до дружеского смеха. Раджендра не ждал особенных откровений: за время, проведенное среди новых циркачей, он привык к его немногословности. Сам же тифлинг, пребывая в хорошем расположении духа, был готов болтать без умолку, являя тем самым почти что противоположность угрюмому в свете случившихся событий юноше. Да и не было такого, чтобы он когда-либо расстраивался молчаливому собеседнику, забрасывая того шутками и потоком историй, среди которых отличить правду от безобидных выдумок было равносильно тому, чтобы отделять просо от пшена.
Но вопреки ожиданиям, Фил заговорил, чем изрядно взбодрил Раджендру: альбинос уже заволновался, что придется по кусочкам вытягивать интересующую его информацию. Вот только чем он удостоился такого отношения к себе: копившимся все время доверием, или же просто подходящим случаем? Может, это было тем, что у людей и прочих народов называется дружбой — «Волчонок» не слишком понимал подобные тонкости взаимоотношений, прежде вынужденный ощущать себя в силках одиночества, но ему всегда хотелось почувствовать себя не последней личностью в чужом ворохе приоритетов.
— А тут... этот. Мелкий, из остроухих... ну тех, которые прокляты. Глупости всё это, конечно... поэтому я не стал уводить Маришку, что ж их, совсем гнобить?
Тифлинг кивнул, соглашаясь с Филом. Кому, как не ему довелось познакомиться с острыми гранями камня отношений между народами, заточенных оселком предрассудков и закаленных в огне стереотипов? Для того, чтобы предстать в колпаке изгоя пред лицом общества большинства государств, Раджендре было достаточно понести в своих жилах демоническую кровь одного из родителей, посему он не любил относиться предвзято к кому-либо, руководствуясь лишь славой о его предках и родне, возведенной в абсолют двояким мороком печально завоеванной известности.
— ..А мальчишка разомлел, на Мари глядя. Схватил с земли какую-то цацку — и к ней.
— Так он что, просто нашел ее у себя под ногами? — задумчиво пробормотал «Волчонок», чего Фил явно не расслышал, втянутый в непроглядно-густой омут собственных переживаний. Обладая неприятной тягой присваивать себе многое из того, что плохо лежит и оставлено без присмотра, рогатый мальчишка невольно запаниковал. Если предмет, причинивший вред Маришке, оказался обыкновенной находкой, с которой способен столкнуться любой человек — будь то неразумный ребенок или рассудительный взрослый, — следует проявить болезненное внимание к окружающим вещам. Может быть, одна из таких мелочей уже угнездилась среди его «богатств», дожидаясь мрачного апофеоза своего творения...
Быстрые тяжелые шаги разрубили гнетущее молчание, повисшее между двумя подростками. Ненадолго задержавшись возле занавеси, ведущей к Эллен и Мари, русовласый кузнец развернулся с бранью на устах. Ругательства сменились неразборчивым ворчанием, когда он прошел мимо, не заметив двух притихших в тени тканевого навеса мальчишек.
«Чего это он...» — подумал акробат, но вслух не произнес ни слова. Про себя он успел удивиться тому, что Олаф, по словам Фила отправившийся за целителем, возвратился один, но не придал этому лишнего значения.
— Ну и я увидел, как он ей что-то протягивает, — продолжил Фил, чем вновь приковал мысли и внимания Раджендры к себе, — И... мне показалось... оно как-то нехорошо блеснуло... Я крикнул Маришке — но заколка уже разорвалась.
Альбинос замолчал, с затаенным дыханием вслушиваясь в невыразительную речь приятеля.
— Несколько иголок в ней, ещё несколько — в нём. Его друг подхватил его, а я Маришку — и к лекарю напротив. Он её немножко подлатал. А потом уже... сюда...
— Так значит, это несмертельно? — энергично отреагировал тифлинг. До этого момента он не представлял, насколько серьезная рана коснулась маленькой танцовщицы, и готов был пренебречь авторитетом Эллен, чтобы хоть краем глаза взглянуть на бедняжку. А услышав, что виновницей неприятного инцидента стала заколка, несколькими иглами запечатлевшая память о себе под кожей Мари, совсем успокоился, решив, что придал произошедшему слишком раздутое значение.
— В таком случае, зря ты себя угнетаешь! Разве ты мог что-то сделать? Хорошо, что Маришка оказалась не одна в этот момент...
У акробата в запасе было множество фраз, которыми он надеялся успокоить Фила и вообще отвлечь его внимание от насущных проблем, придать налет фантомной уверенности, сбить прах вины с плеч, который давил на бедного циркача. Но в сознании зашевелилась та часть разговора, что раскаленным железом уткнулась в его недремлющее любопытство. Та, что несколькими минутами ранее сжала его сердце мимолетной хваткой ледяного страха, а теперь сменилась липким пресловутым интересом.
— Фил, как думаешь... — заговорщическим шепотом начал Раджендра, — А эта заколка — ее не мог обронить кто-то из наших? Ну право же, откуда ей тут взяться из неоткуда, просто так? Не иначе, кто-то ее сюда принес!

Отредактировано Раджендра Нассер (2016-10-10 11:35:21)