Лаэн смотрела на Рихтера волком, но у нее было слишком мало сил, чтобы возмущаться или отворачиваться от дымящейся ложки. Пару раз внутри все бунтовало, грозя извергнуть все съеденное наружу, но графиня справлялась с собой, платя за волю приступами головной боли. Ей даже довелось с завистью посмотреть на драконью порцию, которую выдали капитану, старалась явно Агнесс, кухарка испытывала нежную страсть  к сытной и зажаристой еде.
И только потом она поняла всю подлость  Райна и Минив, едва глаза начали закрываться: отвар был  с сильным сонным лекарством.
-Ты превосходно спелся с моей матерью,- только и успела попенять ему Лаэн, прежде чем вырубиться в ворохе простыней и подушек.
Пожалуй, положительным результатом такого лечения можно было считать уже хотя бы то, что с лица женщины исчезла синева, уступив место простой бледности. Минив сменила капитана еще через два часа, специально дав ему увидеть свою кривую улыбку по поводу преданно сжатой руки на кисти дочери. Ведьма выглядела все еще вымотанной, но уже не грозила рассыпаться в пепел.
-Отличная работа, капитан, она все еще не встала. Иди, мальчик, моя очередь нести это почетный караул.
И эта очередь затянулась. Леди Брай не звала Рихтера ни ночью, ни на следующий день, еще сутки промариновав Лаэн в купальне и выведя ее оттуда только через день, когда шатаясь, качаясь, грозя сверзится с высоты собственного роста, но графиня вышла в коридор на свет божий своими ногами. Прислуга тут же навела шорох о чудесном исцелении и эта новость скрасила все, даже омерзительный мокрый снег  с дождем, которые шли не переставая. изрядно портя службу солдатам де Беллигеро.
Ведьма отпаивала дочь своими зельями неустанно, а по ночам, убедившись, что среброволосый пес достаточно далеко, читала нараспев свои заговоры и заклинания, заставляя дрожать от магии даже камни.  Лаэн, конечно же, думала, что это все бредни, но на поправку шла, выкарабкиваясь с того света с поразительной ловкостью, в которой ее заслуги не было. Через два дня она уже могла говорить на тон громче и даже сидеть самостоятельно, руки могли держать ложку, но никто ничего больше ей не позволял: графиню, как и стращал Райн, буквально заперли в ее комнатах, заставляя отдыхать и пребывать в полнейшем покое. Все хозяйственные хлопоты брала на себя леди Брай, а  за всем остальным люди обращались к Рихтеру, почитая его едва ли не вторым человеком, после хозяйки. Лаэн оказалась права: с "тещей" силумгарец сумел спеться.
-Поешь со старой женщиной, капитан Рихтер,- Минив похлопаа по спинке стула, позвав вечером четвертого дня Райна в обеденный зал. Кроме них в комнате никого не было, а стол накрыт лишь на двоих,- Видеть уж не могу недовольное лицо Гийома и глуповатые личики ваших горничных.
Она подошла к нему и протянула кружку с пряным отваром, совсем не излучая магии и не морщась от присутствия пожирателя. С хитрой улыбкой кармартенка смотрела на то, как прислушивается Рихтер к своим ощущениям.
- Я выпила зелье. На несколько часов это должно облегчить и мое, и твое существование. Садись,- женщина принялась разрезать печеный окрок в брусничных ягодах и насыпать зерна каши на широкую тарелку.

-Что же, я не могу поесть за одним столом с бравым молодчиком?,- хохотнула мать Лаэн, и себе отрезав щедрый ломоть.
Вопреки сказкам, никакими кореньями  колдунья не питалась, предпочитая вполне настоящее и прожаренное мясо и пиво. Женщина не отвечала на вопрос, пока не прожевала хороший кус и не запила щедрым глотком из кубка. В седых волосах красовались кармартенские косы с бусинами, на шее болтался уже знакомый Райну злополучный узел, точь в точь такой же, как капитан нашел в пироге, на костлявых пальцах -  узорные кольца из серебра.
- Я позвала тебя познакомится, капитан. Просто любопытство старой женщины, кому ее дочь отдает сердце, коль даже на смертном одре желает быть в руках мужчины, который старательно делает вид, что чувствует меньше ложки в своих руках.
Ведьма тихонько посмеялась, практически сразу примирительно подняв руки и заверив, что лезть не в свое дело не собирается. Это можно было назвать очень емким "не удержалась". Возможно,  в породе Брай это передавалось по женской линии. Никаких вопросов она не задавала, просто смотрела как есть силумгарец и ела сама, это было похоже на самый простой вечер в малом кругу семьи, вот только леди Минив не была ему семьей. Она просто была матерью женщины, которую он любил, таких обычно не принято жаловать.
- На самом деле, мне интересно, что мы намерены предпринять дальше?,- и это "мы" она выделила особо, тоном, сравнимым с голосом самого Райна, когда тот командовал людьми,- Не ответить на эту выходку не возможно: как только станет известно. что Лаэн выжила, они нападут снова, еще изощреннее, нежели отравленное письмо. Кто бы ни дергал за веревочки, но они привязаны к Грир. Отрубить марионетку- и кукловоды лишатся инструмента. Открыто лезть к вам боятся, из-за дракона, полагаю? Необходимо защитить Лаэн. от нее самой, от Луз и от всего, что тянет этот проклятый замок за собой. И коль жить в Кармартене, пока мой нерадивый внук не вступит в права, она не желает, следует окружить ее рвом и стенами. Пирога отрезать?

- Чтож, упрек  обоснованный. Но только отчасти,- Минив  нисколько не смутилась, продолжая ужин и точно так же заинтересованно  рассматривая силумгарца, казалось, пиво, здешнее, крепкое, на хмельном сусле, её вовсе не пьянило, а лицо будто бы приобрело свежесть, утраченную за время борьбы за жизнь Лаэн,- Все просто, мой дорогой капитан: я не знала. Лаэн родилась не одаренной, настолько, насколько вообще может быть человеческое существо. Она должна была выйти замуж да рожать детей какому нибудь купцу или фермеру,  и поверь- была бы счастлива такой доле. Но потом откуда ни возьмись, появился Арно. Он как чёрный дым застил её от меня, точно тварь из Даригааза. Как только она уехала в Луз, я оглохла и ослепла, я попыталась продавить  этот чёрный морок, но только растеряла добрую половину сил. Это место, что бы тут ни произошло, эти стены гнетут своих обитателей. Ни один хозяин Луз не умер своей смертью, это тянется давно, ты не чуешь, но здесь так тянет застарелой кровью и тленом, что можно подумать, будто замок стоит на склепе.
Ведьма полила себе из керамического кувшина, отрезала таки измученому мужчине здоровый кусок пирога с почками и подседа ближе, закончив есть и понизив голос.
- Я приезжала как то раз, но Арно за порог меня не пустил. Больше тебе скажу, даже Клод встал с постели, хромал, мучался от боли, но встал , чтобы я не прошла в замок. Я смела их с дороги. Но в замок так и не вошла, меня просто скрутило и швырнуло за ворота. Очнулась на тракте, в полу миле от шато. Лаэн не знает, не хочет слушать, она одержима наследием для Матиаса. Но знаешь что? Тут появился ты. Каким провидением занесло тебя в этот медвежий угол, я не знаю, но стоило тебе ступить за ворота, как морок спал. Дело ли в том, что ты пожиратель,  или в других твоих талантах-я не знаю. Я увидела отголоски, витающие над Лаэн опять, и до сей поры все было ровно. Де Тамабьен, конечно, мерзость, но на него был ты. А что же сейчас? Я не могу разобрать.
Служанка убрала пустую посуду и переменила  кувшин, пока собеседники взяли паузу. Смешно, но леди Брай тут все побаивались, и её это забавляло. Она криво ухмылялась, изучая кольца на собственных пальцах, пока прислуга совсем не покинула комнату.
- Так что не стоит обвинять меня столь уверено. Я виновата, мне не хватило сил. Не хватает и сейчас. Как никак, а мне за две сотни лет, мальчик. Но кровь должна быть оплачена кровью, я возьму Грир на себя. Но она не последняя и уж точно не первая галка на этом кладбище. Кто то её же нанял. Де Алто отпадают, де Таиабьены? Вероятно, но все же есть сомнения, ведь им не до того.

- О чем я тебе и сказала. Разве это не странно, что пожиратель не чувствует того, что скручивает ведьму?
Минив не была намерена что-то доказывать, споры с мужчинами были для нее головной болью. В молодости почти все они решались в ее пользу либо метким заклятьем, либо умело сброшенным с плеч платьем, но, увы-увы, годы были не те.
-Я сказала, что яд дорогой,- поправила она капитана, подняв вверх палец,- А не редкий. Хотя, зачастую, одно предполагает другое. В Джумаре и Исолле  эту мерзость зовут "катанеи". Делается из мышьяка, горных солей меди , внутренностей жабы и пяти джумарских трав, растущих в пустынных оазисах. Такой просто так не купишь даже с рук ушлых контрабандистов. Если  только Грир не заказала себе мешочек с волшебным "сахаром" на свадьбу, то руки у недоброжелателя растут откуда-нибудь из Земельной палаты, а перед фамилией - приставка "де ла". Я могу составить "катанеи", но это займет столько времени, что все наши недоброжелатели сами собой сдохнут.
Женщина развела руками, прихлебывая из кружки.

-В таком случае, раз мы все решили, оставляю замок на вас, капитан.
Минив встала, желая Рихтеру доброго сна. Позже, когда капитан вновь вернулся в свои любимые казармы, ему доложили, что леди Брай "отправилась к родственнице в Слуа", забрав свою лошадь. В ту ночь собаки не выли, а хладный труп Лаэн не был найден в комнате, не дождавшись магический помощи матери: графиня  стремительно шла на поправку.
...- Что-то вы скрывате, нет у нас никаких родичей в Слуа,- ворчала Лаэн, прилаживая раму для вышивки и так, и эдак. Она выцарапала себе свободу, сбежав из опостылевших комнат в большую гостиную, к ткацким рамам матери. Из замка ей ходу не давали, а ключи от злополучного кабинета Гийом вообще втихомолку выкрал и вручил Райну безраздельно, все, что оставалось- это валяться в кровати целыми днями, да вышивать, и то, пока  горничные не отбирали вышивку и не заставляли пить оставленные леди Брай снадобья. Мать Лаэн как ни в чем не бывало пребывала в деревне, по официальной версии, будто бы гостя у дальних ни то родичей, ни то друзей, игнорируя то, что для де Беллигеро эта версия шита белыми нитками. Минив это попросту не волновало и в этой самоуверенности крылось мощное оружие против неверующих.
Гийом стал упрямым, грубым, слушая только Райна, все к ней относились, как к маленькому ребенку и носились, как с писаной торбой.
-В конце концов, хоть на балкон меня выведите. Это яд, а не дурацкая простуда,- всплестнула руками Лаэн, грозя повыгнать всех горничных к чертовой матери, но те и ухом не повели, прекрасно понимая, что теперь в замке заправляет Рихтер.

Приём был подлый, но Лаэн сама не позволяла давать себе послаблений. Больше всего её бесило, что Рихтер , помимо того, что окончательно завладел её кабинетом, теперь подмял под себя и прислугу. И хотя умом она понимала, что другого выхода у силумгарца не было, женское мерзенькое шептало ей на ухо: у Рихтера получилось то, обо что сломал зубы де Тамабьен- захват замка.
- Я просто хочу глотнуть свежего воздуха и ничего больше, ваши волнения совершенно напрасны,- жёсткий, лающий  силумгарский давался ей тяжело, а постоянные ошибки, которые сам Райн и поправлял приводили её в раздражение,-  Вовсе я не делаю вид, что ничего не было, я прекрасно помню, что значит захлебнуться собственной кровью. Но много ли толку, если я буду трястись и прятаться? Мне надо срочно встать на ноги.
Лаэн не обижалась, но подчиняться упорно не хотела. Он забрал замок,кабинет, слуг, но она ещё могла принадлежать себе, в конце то концов?! Она слишком долго к этому шла, а он... Едва ли Райн когда-нибудь поймёт и ощутит  на своей шкуре. Женщина доковыляла до ткацкого станка, перетянутого цветными нитями с вкраплением золота, провела по ним волшебным, точно не человеческим движением, представляя под пальцами по меньшей мере струны арфы. Казалось, вот -вот и они впрямь запоют.
Кашель оставил её окончательно, цвет лица ещё упрямился, напоминая о болезни синеватой бледностью, но походка день ото дня становилась тверже.
- Надо полагать, о матери ты тоже ничего не знаешь, леди Брай уехала к родственникам в Слуа,- она его почти что передразнивала.

Она была рада возможности выйти, но выглядело все так, будто ей делали одолжение. Или она выклянчила подачку. Не известно, графиня все никак не могла определиться  в описании своего чувства. Но каких сил ей стоило не побежать вперед Райна, приплясывая вприпрыжку!
Сверху на сей раз заливало  дождем, снег растаял, превратив землю в грязь, а к ночи все это месиво ещё и подмерзнет , превращая путь через двор в одно сплошное издевательство.
Лаэн осталась под козырьком карниза, не желая чувствовать ледяные капли, заползающие за воротник, да и промозглый  воздух обжег ей лёгкие, будто разом окунув в прорубь. Отвыкшая от улицы, графиня щурилась от и без того не яркого света и дышала, сначала потихоньку, но медленно и тяжело, во весь отмеренный ей болезнью предел , затем так, точно с этого балкона она пойдёт на эшафот. Внизу кипела рутинная, повседневная работа, щенки, точно мелкие, но очень щетинистые поросята, носились в грязи, поварята перетаскивали из кладовых свиные туши: ей наконец то разрешили есть нормальную, человеческую еду и Агнесс взялась за дело с размахом, а перепадало от её щедрости всем. Кажется, на ужин солдат ждёт знатный гуляш!
- Я тоже тебя люблю, Райнхард,- ей доставляло какое то странное удовольствие произносить его имя на силумгарском,-  И я боюсь, куда дольше, чем думаю сама. Наверное,  с того момента, когда ты сел в седло Мистраля. Но все время искала в тебе черты Арно или просто того, к чему я привыкла здесь, пыталась настроить себя сурово, чтобы опасаться и не делать глупостей. Я не знала, как сохранить эту не возможную дистанцию между горьким опытом и тем, что меня в тебе восхищает и мне же не достает: терпела твоё хамство, шуточки, твоё засилье в моём кабинете, купила собак... Не знаю, для меня невыносимо думать, что все что я делаю- это висну на твоей шее. Оправданием мне разве что то, что она у тебя очень крепкая. Но по настоящему я испугалась, когда поняла там, в комнате, что вот сейчас отдам богам душу и ничего тебе прямо не скажу. Это просто с ума меня сводило там, в бреду и беспомощности.
Лаэн подняла бледную руку и сжала её на своём плече, огладив шероховатость плаща. На сей раз она игнорировала все свои ошибки  в силумгарском, для неё подобная длинная тирада была сродни подвигу.
Они стояли у всех на виду и не имели возможности прикоснуться друг к другу, но кармартенка знала, чего бы хотела сама и как Райн сжимал  пальцы, когда обнимал её за плечи. Приходилось обходится вот такими безликими жестами, сохраняя иллюзию субординации.

Он увел её с балкона, но не запер опять в комнате, и она ему была за это благодарна. Мрачноватые коридоры, завешанные  гобеленами и резными панелями из дерева наводили тоску, а висевшие вместо картин тут и там маленькие  зеркала в чёрных рамах создавали впечатление, будто ты у всех на виду. В обычной жизни Лаэн их не замечала,  но когда все что тебе остается-это изучать стены, становится жутковато.
Вопрос был неприятный, опасный, но она сама его подняла, чтобы прояснить все окончательно. Раз уж они не могли быть вместе на виду, то пусть хоть между ними будет все кристально ясно.
- Не то чтобы, но..,- Лаэн покачала головой, подбирая слова на силумгарском, выуживая из слабой пока ещё памяти,- Иногда я вижу у тебя в глазах ту же злость. Мне порой кажется, что ты сорвешься ровно тем же движением и ударишь, но ты гасишь эту ярость, Арно так держать себя в руках не умел. Стоило ему единожды поддаться и он не мог успокоится несколько часов. Иногда мне казалось, что это у него болезнь такая, впрочем, легче от этого не становилось. В остальном - нет, ничего общего.

- Арно был шевалье и поступил в гвардию самостоятельно, кем бы он ни был, но точно не болонкой.
Они так давно о нем не говорили, что сейчас все это было настоящей пыткой. Вспоминать о муже Лаэн было тяжело в принципе,  а уж сравнивать с Рихтером... Она передернула плечами, отдав капитану его же плащ. Хотелось сказать, что нет разницы, от кого получать боль- от болонки или боевого пса, но это вызвало бы новый виток разговора, а она хотела похоронить эту тему.
-Это все на самом деле  уже не важно.
И вновь тишина, потому ч о слова были излишни. Лаэн гуляла по замку, намерено избегая собственного крыла и приучаясь ходить , как прежде. До исхода года ей требовалось показаться в столице, и чем раньше она выздоровеет, тем лучше. Беспокойства добавляла мать, которая ни о чем её не предупредила, но Минив была взрослой женщиной в летах, которую не укротил даже муж, Лаэн не стоило и пытаться. Она нехотя вернулась в большую гостиную, засев у трещавшего поленьями очага, точно воронье откуда ни возьмись налетели служанки с обедом и так же стремительно испарились, оставляя на совести капитана рюмку с мерзким лекарством, которое до сих пор было велено давать графине, чтобы вывести яд.

-Я  вовсе не избегаю лекарств,- Лаэн взяла рюмку и выпила горькую погань, которая заставляла ее чувствовать  комок, подступающий к горлу. Приходилось делать немалое усилие, чтобы оставить содержимое желудка при себе  и не пасть в глазах капитана еще ниже.
Несколько минут она не могла притронуться к еде, во-первых, все еще чувствовала себя дурно, во-вторых, не хотела есть. Но это вовсе не волновало никого из замка, ее кормили, точно птенца, по многу, практически по часам. Так что графиня занималась тем, что перекладывала куски на тарелке и перекапывала гарнир вилкой. Первый крохотный кусочек она смогла положить в рот спустя пару минут и тот запила большим количеством воды. Ей пришлось переспросить Райна на элассийском, чтобы смысл фразы до нее дошел.
- Ты можешь ехать, когда тебе угодно,- осторожно напомнила она,- Возьми с собой Чёрного, пусть разомнет крылья. Слетайте в Экхалас, побродишь по рынкам, посмотришь на море. Или навести семью. Я никогда не спрашивала, но ведь у тебя остались родные в Силумгаре?
С одной опасной темы на другую, но коль скоро у них такой разговор, почему бы и нет? Тем более, что Лаэн было интересно узнать о Райне побольше, ведь он знал про нее практически все. Под страхом от такого вопроса и еда пошла охотнее.

Она кивнула, будто бы её успокоил этот ответ, хотя с губ готовы были сорваться ещё и ещё вопросы. Лишь вскользь они говорили о жизни Райна в Силумгаре, оба были жертвами чужих амбиций и интриг и отлично ценили возможность не рассказывать об этом.
Аппетит пришёл, как гласит поговорка, во время еды, и хотя съедать все, что наваливала ей Агнесс, было пока проблематично, Лаэн перестала отказываться от еды. Женщина обчистила своё блюдо, откинулась в кресле, гладя себя по животу и всем видом показывая, что она объелась.
-  Ты мог просто попросить и кабинет был бы твоим. Но ты пожелал вести за него войну,  сам виноват!
Она пожала плечами, с улыбкой смотря на капитана.  Лаэн дарила ему такие взгляды, что способны были согреть в лютые зимы Севера, если бы кто-то проходил мимо, ему и без слов, и без действий, стало бы все ясно. Ей было приятно его внимание, его стремление, хотя и по прежнему не привычно. Кармартенка повела головой из стороны в сторону, задумчиво перебирая пальцами кончик тяжёлой косы, опустила ресницы.
- В конце месяца мне нужно отправится в столицу, привезти подати для Земельной палаты и некоторые документы. Я бы хотела, чтобы ты поехал со мной. В Арматас у нас есть особняк, не считая пары конюхов, мы там будем одни.
Слова были столь двусмысленны на не вкус, сколь и волнующи. Она задумывалась о том, что когда-нибудь даже поцелуев с прикосновениями им станет мало, но торопить события не желала. Впрочем, он ведь хотел провести с ней время? Возможность будет. Заодно навестят Фин, которая наверняка будет  ликовать.

Лаэн скромно улыбнулась и посмотрела в окно. Кто бы ей говорил про сон по ночам? Вспоминать о кошачьих концертах с Грир было неожиданно неприятно, не потому что она ревновала, вовсе нет! Графиня вообще не могла назвать себя ревнивым человеком, Арно отучил ее от такого разрушительного чувства. Просто осознавать, что близкий тебе человек использовал другого близкого, чтобы причинить тебе вред...Знал ли Райн? Была ли это изощренная улыбка, не продолжается ли она сейчас?
Ей было омерзительно думать об этом, это настолько коробило ее веру, ее чувства к Райнхарду, что хотелось ударить себя или разбить посуду, стоящую рядом на столе. Он не должен был знать об этих позорных мыслях никогда в жизни, она не унизит его недоверием, ведь он столько раз доказывал ей обратное!
Это гадкое ощущение того, что не смотря на все эти слова, на убеждения самой себя, у нее все равно есть страховочный план, который она приучила себя вырабатывать за семь лет,  делало ей тошно. Она хотела что-то сделать с этим, но куда же убежишь от себя?
Лаэн встала с кресла, все такой же нетвердой походкой идя к капитану, и пусть всего несколько шагов разделяло их кресла, но каждый казался ей стуком каблука о ступени эшафота. Да что с ней? Перед ней сидел любимый мужчина, а она думает о заговоре и обмане. Кажется, это называется паранойя. Гийом бы назвал это опытом. Женщина осторожно нашла опору в спинке кресла. на котором сидел силумгарец и вопреки всем предупреждениям склонилась к нему, чтобы поцеловать, отчаянно, будто Рихтер в следующую секунду вот вот исчезнет. Она знала, что сейчас даже близко возле гостиной никого нет, но если бы и появился- наплевать. На все наплевать, кроме него.
- Ты правда думаешь, что можешь мне что-то не позволить? Посмотрим, как ты запоешь, когда я не буду стремиться упасть от каждого своего шага.

- Все уже поменялось до неузнаваемости, как ты можешь быть уверен за следующий день?
Лаэн крепко обняла капитана за шею, ворох юбок почти скрыл за собой кресло, а не только ее едва держащие тщедушную фигуру ноги. Она целовала его, будто он был ее водой и воздухом, тем самым лекарством, что поднимет ее с постели и изгонит яд из вен. И чем сильнее Рихтер ее обнимал, тем легче ей становилось: он не может быть предателем, она не могла ошибиться, только не в нем! Кармартенка сжала пальцы в белых с серебром прядях, открывая бледную шею для поцелуя и закрыла глаза, думая, что сейчас попросту сойдет с ума и все это окажется только чудесным сном. Но теплые руки на талии и спине ее в этом раз за разом разубеждали.
Гулкие шаги по коридору заставили обоих прислушаться, графиня с сожалением охнула, на прощание оставив на щеке Райна теплый поцелуй и поднялась, на ходу поправляя волосы и садясь в свое кресло. Минив Брай влетела в гостиную свежим ураганом в гостиную, на ходу проведя пальцами по нитям на станках. Выглядела ведьма свежей, полной сил и точно правда побывавшей на отдыхе. Мать Лаэн всплестнула руками, хватая с тарелки недоеденную кроличью ножку и кладя нежное мясо в рот.
- Вот вы где! Лаэн, как твое самочувствие?,- женщина потрогала лоб дочери, точно маленького ребенка,- Капитан, она доставляла вам много хлопот? Спорить готова, что вы устали ловить ее на пороге!
-Мама,- Лаэн попыталась придать голосу всю возможную строгость,-Где ты была? У нас нет никаких родственником в Слуа!
- О, а тебе сказали "родственники"? Я ездила к Брэзе, у него невестка на сносях, никак не могла разродится, ну ты помнишь старика-мельника? Представь себе, здоровый мальчик! Они столько раз давали нам уступки на муку , что стали почти родней. Прости, дорогая, если я ввела тебя в заблуждение. Ты не оставишь нас с капитаном на секунду?
Лаэн изобразила праведное возмущение, попыталась возразить, но мать легонько похлопала ее по плечу и попросту сдала служанкам на руки, дождалась, пока те уведут графиню в комнаты и закрыла тяжелые створки дверей.
- Все сложнее, чем я могла бы предположить,- Минив покачала головой,- Грир мертва. Семейство Дольбрэ спешно отбыло в торговый караван до Иссолы.