Новость о том, что они добрались, — что она, впрочем, знала сама, но будто бы отрицала, — вызвала в Невене тревогу, хотя внешне она выглядела будто бы радостной. Неуверенность, сомнения охватывали её. Правильным ли был её поступок? И да, и нет. В последнюю очередь хотелось затрагивать моральную сторону вопроса, ведь мораль, как таковая, понятие более смертное, чем подходящее духу. Но она затрагивала, и ещё как. И от того сомневалась всё сильнее.
  В сомнения, впрочем, втиснулась фигура, заменившая лицо Хельги. Осознать происходящее было нетрудно, как и услышать. Начать действовать и того проще, всё шло как будто бы неосознанно, по накатанной.
  Его глаза к её глазам, гладь тёмной воды, тишина. Невена начинает видеть, но больше — чувствовать. Вот она, сонная, томится в казарме со всеми этими одемоневшими рожами, настолько надоевшими, что хотелось выть и лезть на стену; вот, почёсывая небритый подбородок, выслушивает мальчугана-гонца в подворотне и с неохотой вручает ему пару геллеров; и вот стоит тут, недалеко, и с слабо скрываемым на первый момент торжеством замечает светловолосую голову кузнеца.
  Это был тот самый момент. Переломный. Словно из тех книг, которые духу доводилось читать, из тех историй, которые приходилось слушать. То, как пойдут дальнейшие события, решится именно в эту самую минуту. Либо Хельги попадёт в руки к прокурору, и зеркальница будет свободна, не просто свободна, но и с столь желанной информацией почти в кармане. Либо случится что-то, что предотвратит… или отложит…
  Самоё время для тяжелого вздоха, вот только дыхание было ей не к чему. Мыслями своими потянувшись к разуму стражника снова, она начала громить. Это было грубо и невежливо, но действенно. Мужчина смотрел самому себе в глаза с помощью отражения и с замедлением осознавал появившуюся вдруг головную боль, не желая от чего-то при этом отворачиваться и хоть что-нибудь сделать. Когда молчаливые пилы и молотки вновь обрушилсь на бедную его черепушку, он согнулся и бросил зеркальце на землю, не в силах и не в желании держать его при себе.
— Дерьмо! Дерьмо! — ругался стражник безвкусно, без ажиотажа, будто бы для дополнения к сцене и больше не к чему. Подошедший соратник положил было руку ему на спину, но тот лишь оттолкнул её и разогнулся с озобленным взглядом, — Съел что-то не то, съел, ясно?!
— А что с этим будем делать? — спросил помешкавший второй.
— С кузнецом? Нахер его. Пусть сами разбираются.
  Сплюнув себе под ноги, мужчина поторопился уйти подальше от места маленького фиаско. Друг-Бронлив проследовал за ним.
  Невена почувствовала себя так, словно ноша упала, наконец, с её плеч. Болтливый стражник ещё и выдал случайно, что знал, кем являлся Хельги, так что теперь признаться и объяснить ситуацию должно было быть легче. В теории.
— Нам нужно поговорить, — тихо сказала она. Была заметна слабость, истощённость, проступавшая будто через её образ и странно отражавшаяся в её внешности, делая зеркальницу будто бы нечётким, расплывчатым изображением.

Отредактировано Невена (2016-02-10 11:55:23)

  Ей, впрочем, хватало опыта, хитрости и житейской мудрости напополам, чтобы понимать, что иногда плохие новости лучше подавать частично, по кусочкам. Особенно те, которые могут оказать влияние на твоё… влияние. На то самое, что было чуть ли не единственной отрадой в общении с людьми и одной из тех самых, действительных, ценностей. Зеркальнице не хотелось терять связи с Кузнецом, даже если это значило, что кое-где придётся приукрасить. Или недосказать. Оставалось только надеяться, что он поймёт её выбор потом, когда-нибудь тогда, когда правда раскроется. Она, впрочем, могла и не раскрыться, так что можно и не переживать заранее, верно? Как же стыдно врать порой.
— Твои друзья в порядке, Хельги, — проговорила Невена тихо, как будто кто-то ещё мог услышать её голос, — По крайней мере, им не угрожает тот судья. Он угрожает тебе.
  Она покачнулась из стороны в сторону, как будто бы размышляя, что сказать дальше. Или действительно этим занимаясь; в конце концов, некоторые вопросы требуют тщательной "продумки".
— Меня наняли для того, чтобы уговорить тебя приехать сюда. Прокурор захотел… отомстить тебе. Но я не хотела, не хочу, чтобы ты не был к этому готов, так нечестно. Стражник, тот, который отбирал зеркало, он должен был схватить тебя и привести к нему. Может, сначала отправив в тюрьму и как-нибудь подставив, чтобы не было ни у кого мысли о твоей правоте. Я остановила его.
  Вот и славно, вот и хорошо. Совсем не обязательно выдавать очерняющие подробности о своей корысти или ещё о чём-нибудь таком, не менее плохом. Духу стало от самого себя мерзко, но, с другой стороны, одновременно было намного спокойнее. Необходимость врать мужчине почему-то очень давила на неё. Может, потому, что он в свою очередь был так откровенно честен. Может, совесть не позволяла так подло поступать с тем, кто был так добр к ней.
— Прости. Я должна была рассказать это намного раньше.

Отредактировано Невена (2016-02-18 10:08:36)

- А ну-ка стой, мил человек, - окликнули кузнеца. - Туда тебе идти не стоит.
Если бы Хельги обернулся, то увидел бы монаха Ауранна. Простого такого монаха, одетого в темную рясу, безбородого, молодого. Вместо пояса у него была простая веревка, на ногах - сандалии, какие носят бедняки. В толпе он бы ничем не выделился из множества людей.
В сущности, монахом он не был. Ну... был, но наполовину. Сложно объяснить, в общем. Главное, что работал этот парень на влиятельного человека, по крайней мере, он так думал. Очень влиятельного. Человека, который не одобряет самосуд, не одобряет месть, и главное, не одобряет месть и самосуд со стороны тех, кто злоупотребляет властью.
Прокурора он ненавидел. А потом, едва узнав от множества шпионов о затеянной авантюре, поставил соглядатаев на дорогах, чтобы перехватить кузнеца. Не то чтобы его волновала судьба жителя Захолмья - куда больше Франца Рейнлиха заботила возможность насолить прокурору. Потихоньку. Постепенно. Такие действия вызывают разлад, а разлад ведет к хаосу. В хаосе же будет гораздо проще выполнить предначертанное.
- Стражники сейчас вернутся, - продолжил монах. - Лучше иди за мной, если не хочешь попасть им в лапы.

  Она не собиралась сидеть и ждать для того, чтобы увидеть, чем всё это кончится. Хельги был без сознания, избит, а по пробуждении будет наверняка и морально разбит — что он теперь сможет сделать? Нужно было хотя бы понять, где он очутился. И, по возможности, отыскать того монаха и выяснить, был ли он действительно помощью и мог ли хоть что-нибудь сделать в ситуации, сложившейся так неудобно.
  От камеры к коридорам, пока блуждание не приводит её к наполненной кружке. Смотреть на человека с такого ракурса было неудобно, но дух не в том была положении, чтобы на это жаловаться. Ей нужно было подслушать, только и всего, получить толику информации, которая могла бы пригодиться.
  Вот два голоса обсуждают кузнеца, высмеивают его. Обсуждают что-то, не касающееся его, пьют. Затем один уточнил у другого, когда же за мужчиной должны явиться. Это было уже что-то, и слушать дальше нестройную речь стражников Невена не стала, отправившись на улицу. Мимо пустых домов и блёклых цветов, настолько привычных, что вид их приносил спокойствие, она вернулась к тому месту, где встретились монах и кузнец. На земле остались следы от его сандалий, местами тронутые уже чужими ногами и повозками, но направление, тем не менее, угадывалось.

- Еще раз постучишь, ***, я тебя, ***** *****, **** **** и по ***** настучу! – донеслось с той стороны двери, и все опять затихло.
Монах тем временем сидел в ближайшей таверне за угловым столиком и мрачно смотрел в чашку с водой, которую ему принесли. Только что он поел вареной курицы и каши, но кусок не лез в горло - роились в голове глупые мысли. То есть нет, не глупые. Ну вот кто мог подумать, что кузнец просто плюнет на все и попрется прямо в лапы к страже? Да никто! И что он скажет Францу, если бедолагу успеют убить? Надо что-то делать.
Он поглядел в сторону рыжей девицы, что сидела за соседним столиком. Та откинулась на спинку стула с видом человека, только что закончившего сложную и долгую работу, и теперь спокойно отдыхающего после тяжких трудов. Ничего особенного в ее облике не было… было, леший ее забери! Рыжие волосы! Кнут на поясе! Мужская одежда… ну, нет, уж это встретит можно было. Ладно, неважно.
Он вновь уставился в кружку. Пить не хотелось.

Монах задумался. Откуда-то слышался странный голос, которому он не придал поначалу значения. Но потом в голове прояснилось, словно кто оплеуху дал. Или при оплеухе не должно ясниться? Так или иначе, но он сперва покрутил головой, пытаясь понять, откуда доносится голос, но ничего не заметил. А потом понял, что говорит кружка.
- Совсем с ума схожу, уже кружка говорить начала, - вздохнул он. Сидевший рядом парень-работяга, явно ученик ремесленника, громко заржал:
- Пить меньше надо, друг!
Только вина-то монах не пил.
- Слышу, - поразмыслив, сказал он. - А почему и не слышать-то? Всякое случается.

Единственная мысль, что приходила в голову несчастному монаху, была очень простой и выражалась буквально в нескольких словах: "Че за хрень творится?". Ну не привык нормальный человек к тому, что с ним говорит кружка (разве только он пьян в стельку, тогда можно, но монах-то не пригубил  ни капли), да и к тому, что в кружке этой видно личико весьма миловидной девицы... да?
Монаха звали Фредерик, был он весьма еще молод и лишь недавно обращен к свету. К подобной демонщине он относился нормально, зная, что в мире полно неведомого, но и только. В конце концов, одно дело, когда демонщина творится с кем-то, и совсем другое - когда сам слышишь неведомый голос.
- А может, я сошел с ума? - пробормотал он себе под нос. Но тут же отринул эту идею. Сумасшедших он видел и видел много раз. Сам он на них сейчас не походил.
- Как бы я мог ему помочь... - продолжал он бормотать. - Как?

   Помешкав, зеркальница заговорила снова. План, вдруг её посетивший, его сырые очертания, точнее, казались абсурдными, но Невена чувствовала в себе достаточные силы и решимость для того, чтобы совершить подобное — или, для начала, попытаться. Вскоре они расстались для того, чтобы подготовиться: дух провела ценнейшие минуты в концентрации, монах же — в приготовлениях.
   И данное поручение было выполнено им в полной мере. Проходя чуть позже мимо пустых улиц в сторону привычной уже тюрьмы, Невена удостоверилась в том, что вода была разлита у одной из каменных стен в той мере, что образовывала достаточно широкую лужу. Заглянув сквозь неё ненадолго, дух не заметила никого, кто мог бы сойти за случайного прохожего или нарочного наблюдателя, закоулок был грязен и пуст, как таким местам и положено. Оставалось только надеяться, что и с остальной частью оговоренного мужчина справится настолько же хорошо. Окинув взглядом мир по ту сторону ещё раз, она сквозь главный вход и вереницу коридоров и дверей вернулась к своему спутнику. Тот был плох, и на этот раз остановить себя от беспокойства у Невены не вышло. Вид Хельги вызывал в ней сочувствие и боль, как будто бы она представляла на самой себе, каково должно было ему быть, с удивлением отмечая где-то совсем глубоко в своём ворохе мыслей, что откуда-то в ней было знание о том, что испытывает человек от увечий.
   Она позвала его. Сначала неуверенно и робко, будто стесняясь, затем громче и спокойней. То, что она собиралась делать, казалось ей авантюрным и глупым, но ей хотелось попытаться все больше с каждой секундой, которой приходилось видеть взаперти Кузнеца.
— Я хочу помочь тебе выбраться отсюда, — начала она вкрадчивым голосом, — Но для этого тебе понадобится собраться с мыслями и… подготовиться. Собраться с духом.
  Больше Невена не стала говорить, дожидаясь ответа спутника. Ей нужно было удостовериться через его поведение и слова, что он был хоть сколько-нибудь способен к тому, что она хотела попробовать сделать.

  Она приблизилась к осколкам, которыми теперь являлось то, что от зеркала осталось, и Кузнец мог увидеть, как к одному из кусочков Невена аккуратно прислонила руку. Осколки были рассыпаны близко к входу, некоторые забились в щелях, торчащие в соломе, и слабо отражали свет из оконца.
— Я тут, Хельги. Я тут.
  От того, как он позвал её, от того, как отреагировал, ей стало неуютно и будто бы тесно. Дух чувствовала вину перед ним за то, что оставила его, за то, что вообще позволила всему произойти, и только желание спасти мужчину останавливало от того, чтобы не начать тут же тонуть в извинениях. Да и понравилось бы ему, что Невена так сильно сочувствует? Не была бы от того его гордость ущемлена? Она улыбнулась, пытаясь вложить в эту улыбку всю доброту, которую только могла.
— Я вытащу тебя отсюда. Но для этого тебе ненадолго придётся стать как я.
  Это было настоящей дикостью — решиться опробовать на человеке подобный приём. Сразу после того, как она рассталась с монахом, Невена опробовала сделать это с предметом, утащив бусы, покоившиеся перед зеркалом местной красавицы, и вернув их обратно минутой погодя из "своего" мира в "чужой". Но то был предмет, человек же обладает личностью, духом — что станется с ним? Но дух чувствовала себя вынужденной прибегнуть к этому, не видя других вариантов.

Отредактировано Невена (2016-05-30 20:48:52)